— Алана, дорогая, у тебя готова рубашка Рори для очередного эпизода? — Иден Баррио, главный костюмер, просунула голову в заднюю комнату и улыбнулась. — Не то чтобы срочно, но вообще-то он стоит там полуголый.
— Доглаживаю, — ответила я, сражаясь с морщинкой у воротничка.
— На самом деле я вовсе не возражаю против того, чтобы появиться в этом эпизоде полуголым, — заявил Рори, входя в пошивочный цех, где мы перешивали, подгоняли и чинили костюмы для актеров. — Это сцены со сновидениями, а мы знаем, что во сне всякое снится, в том числе и полная бессмыслица. И потом, моим поклонникам я больше нравлюсь с голой грудью.
— Надевай рубашку, — велела Идеи. — У нас несколько иная аудитория, чем в «Нашем завтра». Мы — семейный сериал.
— Ну ладно, — Рори подмигнул мне. — Могу и примерить. На самом деле у Иден куда лучше вкус, чем у той ведьмы, где я снимался раньше. Если бы мне пришлось снова носить рубашку для гольфа, я бы просто взвыл. По-моему, одежда для загородного клуба старит меня лет на десять.
— Ну ты как-то пережил это, — сказала я.
— Но ты-то, подумать только, работаешь как вол, просто глазам не верится. Понять не могу, как это ты согласилась на такой кошмар.
— Мне нравится, — сказала я. — Единственная заноза в заднице — это актеры, которые так и норовят появиться перед камерой полуголыми. — Я протянула ему рубашку.
— Солнышко, если я — единственная заноза в твоей жизни, ты лучше посчитай радости.
Я только их и считала последнее время, радуясь работе заместителем костюмера в сериале «Дни скорби», радуясь учебе в Институте технологии моды, радуясь единственному человеку в моей жизни, который одновременно и любил, и мучил меня. Ксавье был заводилой в наших отношениях, и мне это нравилось. Мне нравилось, что мной распоряжались. Он договорился с кабельным телевидением, что будет снимать свое шоу на Восточном побережье, и первым делом нанял нового продюсера — своего верного друга Тревора. Взявшись за работу, Трев только и делал, что мотался повсюду, вел переговоры и заключал контракты, но ему это явно пошло на пользу. Похоже, он нашел свое место в жизни, и меня это радовало.
Да, кстати, о радостях. Надо упомянуть и об одной из самых главных — мир с родителями.
Я отправилась на семейный совет, чтобы защитить свой проект, но на сей раз явилась во всеоружии, с планом, финансовой сметой и графиками, которые составила с помощью Марчеллы.
— Мои расходы теперь под контролем, — заявила я. — На страницах три и четыре подробно расписан мой месячный бюджет. Необходимые вещи, вроде еды и хозяйственных мелочей. Деньги, которые я получаю в «Днях скорби», позволят погасить долг по кредитной карте к февралю, и дальше я собираюсь жить за свой счет. Есть только одно затруднение.
Папа взглянул на меня поверх очков.
— Мне придется взять у тебя деньги в долг. Это действительно долг. Я поступила в Институт технологии моды, на дизайнерское отделение. Марчелла говорит, что я смогу параллельно работать в сериале, так что буду кое-что зарабатывать.
— Институт технологии моды. — Папа положил мой проект на стол. — Подходящее название.
— Эрнест, — одернула его мама, — почему бы тебе не отнестись с уважением к планам Аланы. Она нашла то, что принесет ей счастье. Так ведь, дорогая?
— Папа, я хочу стать модельером. И я смогу. Я знаю, что способна.
Папа встал из-за стола, выдерживая томительную паузу. Мы с мамой тревожно переглянулись. Неужели он вот так и уйдет?
Вместо этого он шагнул ко мне и обнял меня:
— Я горжусь тобой, Алана. Наконец-то, наконец-то ты внесла смысл в свою жизнь.
Мама широко улыбнулась и показала мне победный жест, когда я взглянула на нее поверх папиного плеча.
— Дети, дети, — сказала она, — как быстро вы взрослеете.
— И все же мне хотелось бы знать… — Папа шагнул назад. — Что послужило стимулом? После стольких лет, когда я всячески пытался просветить тебя насчет трудовой дисциплины и финансовой грамоты, что открыло тебе глаза на необходимость бюджета?
