– А вот и да! Ты себе нравишься.
– Нет!!!
– Вот и хорошо, – сделал вывод Сами. – Все в точности как я задумал. А теперь пойдем. Мартини ждет.
Вслед за ним я вышла в темную городскую ночь. Туристы с разноцветными рюкзаками и перевернутыми вверх ногами картами разошлись по отелям, а большие рестораны с яркими меню, окружавшие площадь Согласия, закрылись. Казалось, эта ночь принадлежала только нам. Мы запрыгнули в автобус, переехали через мост и устремились к верхушке холма на севере города. Тот самый Монмартр.
Клэр часто рассказывала мне о Монмартре. Это ее любимое место в городе. Она говорила, в жаркие дни только там можно насладиться дуновением ветерка. Надо всего лишь подняться по ступенькам, и сиди на вершине в свое удовольствие. Клэр вспоминала, как Тьерри оставлял неподалеку свой маленький автомобиль – с нынешними ограничениями парковки у него бы этот фокус не прошел – и они устраивали пикник.
Сами выскочил из автобуса и повел меня сначала в один переулок, потом в другой. Я понятия не имела, где мы находимся. Время от времени до нас доносился звон бокалов, веселые голоса, запах чеснока и лука, шипение масла на ресторанной кухне или насыщенный аромат теплого хлеба из круглосуточной пекарни. Наконец Сами остановился и указал на огромное здание, откуда не доносилось ни звука. По узкому проходу вдоль боковой стены мы добрались до крошечной дверцы. За ней сиял ярко-желтый свет.
Сами громко постучал три раза. Дверь открыла юная девушка, одетая как торговка сигаретами в пятидесятые. На нас нахлынула такая мощная волна тепла, света и шума, что я отступила на шаг. Сами протянул девушке несколько купюр, и она провела нас внутрь.
Спустившись по многочисленным ступенькам, мы очутились в огромном подземелье. Видимо, раньше здесь был подвал или склад. Как бы там ни было, теперь это помещение превратили в клуб.
На сборной сцене вовсю наяривает группа музыкантов: трубач, рослый мужчина в шляпе-федоре, играющий на контрабасе, барабанщик, здорово смахивающий на Животное из «Маппет-шоу», и высокая женщина в платье цвета фуксии, завывающая в микрофон. Одни посетители танцуют, другие сидят за дешевыми складными деревянными столиками. Многие одеты в стиле сороковых. К своему ужасу, я заметила, что большинство присутствующих курит. Во Франции, как и у нас в Англии, запрещено курить в общественных местах, но здесь этот закон все игнорируют. Так же как и технику пожарной безопасности: запасных выходов не видно, и выбраться отсюда можно только по одной-единственной шаткой лестнице.
В углу окно в стене, через которое всем желающим подают огромные кувшины вина. Других напитков или еды я не заметила. У противоположной стены большой диван. Сами сразу увидел на нем знакомых и кинулся представлять меня им. Подошла официантка и предложила нам вина, но Сами потребовал классический мартини. Официантка выразительно закатила глаза, но спорить не стала.
Я ни разу не пробовала мартини. Во всяком случае, классический. Вкус такой, будто в бокал плеснули бензина. Я поперхнулась, закашлялась и этим привлекла всеобщее внимание. Пришлось притворяться, что все со мной в порядке.
Едва успели усесться, наш столик взяли в окружение многочисленные приятели Сами. Естественно, он всех здесь знает. Судя по моему опыту, очень приветливые люди приветливы со всеми. Осторожно потягивая мартини, я наблюдала, как Сами каждого встречал с одинаково бурным энтузиазмом. Видимо, Сами один из тех, кому нравятся все без разбора. Таким людям постоянно требуется публика, а из кого она состоит, не важно.
Наплыв знакомых Сами меня не особенно смутил: по крайней мере, так никто не обращает внимания на меня. Не буду врать, будто ожидала бурного интереса к своей персоне. Все девушки в клубе очень гламурные, с темными драматичными тенями на веках: такой макияж в Англии давно вышел из моды. Особенно эффектно тени смотрятся на фоне бледной кожи: здесь автозагаром никто не пользуется. А уж модельной худобой здесь отличаются все, и особенно молодые люди. Все до единого парни одеты гораздо лучше наших английских. Почти на каждом очки в массивной оправе. Кроме Сами, никто не улыбается и не смеется: просто машут руками вновь прибывшим, и все. Наконец один из тощих парней схватил одну из тощих девиц и потащил танцевать. Та надула губки еще сильнее, чем до этого. Очевидно, в знак согласия. Оба скрылись в потной толпе: изящные, элегантные и как будто не принадлежащие к современной эпохе – да что там, ни к одной эпохе.
