Надо мной пронеслись вороны, я поежилась и решительно начла спускаться по ступенькам к воде. Раз уж пришла – нечего стоять.
А потом я нашла одну странную вещь. Она лежала на том месте, где только что стоял умчавшийся беловолосый и блестела под светом фонаря. Я подняла ее с интересом разглядывая – вдруг это какая-то ценность? Увы, ценностью это штука не оказалась – больше напоминала напульсник их тонкой и прочной кои. Расшитой золотого и алого цвета нитками в причудливые узоры и, кажется, даже в какие-то слова на незнакомом мне языке.
Надо мной снова кто-то закаркал, я вздрогнула и все же решила не стоять здесь, а пойти домой, мучась вопросом – отдать ли мне эту вещицу белобрысому или он обойдется?
С одной стороны, мне не хотелось с ним связываться. И я совершенно не представляя, как я смогу подойти у этому надменному парню с глупой привычкой стряхивать волосы с глаз. С другой – был маленький, но все же шанс, что через Ирвинга я смогу как-то пообщаться с Каем.
Ночью мне почему-то снились кошмары – я не помню, о чем они были, но утром, когда я проснулась из-за противного писка будильника, на сердце было очень мерзко, болела голова, и почему-то слегка тошнило. Зато я все-таки решилась отдать находку ее владельцу.
В гимназию я пришла раньше, чем обычно. Коридоры были пусты, и было непривычно тихо. Ирвинга я решила дожидаться в коридоре. Он, Как и все остальные их из компании приезжали в гимназию на машинах одновременно, и заходили тоже одновременно.
Ждать пришлось долго – уже половина учеников успела зайти в здание, а их все не было. А когда эти шестеро, наконец, вошли, я уже почти потеряла терпение и сильно волновалась Кай, как всегда, шагал первым, засунув руки в карманы элегантного темного пиджака. За ним шли девушки, моя одноклассница Эвелина и ее тоненькая подруга, которую звали Ирина. Следом за ними улыбаясь направо и налево, шагали близнецы. Замыкал шестерку тот, кто был мне нужен.
Глубоко вздохнув, я шагнула к нему, когда Ирвинг поравнялся со мной.
– Извини. – Проговорила я, чуть не назвав этого парня на вы. Он не услышал или не захотел услышать. Мне как всегда, сделалось стыдно.
– Извини! – Громче сказала я, и на меня оглянулся брат Дениса. С очаровательной ухмылкой он повернулся и сказал Ирвингу:
– Приятель, с тобой девушка хочет поговорить.
– Какая?
– Я. – Мне понадобилось много усилий, чтобы не закусить губу.
– Ты? Что ты хочешь? – Раздраженно спросил Ирвинг.
– Это ва… твое? – Протянула я ему вчерашнюю находку.
Он нехотя повернулся ко мне и почему-то схватил меня за руку, в которой был зажат его странный напульсник.
– Пошли, поговорим. – Отрывисто бросил он мне и крикнул удаляющимся друзьям. – Я скоро буду!
Я заметила, что Кай заинтересовано повернул голову в нашу сторону, и я встретилась с ним взглядом.
Его глаза были прекрасны. Я поняла – мало что на свете может сравниться с его глазами. И я смотрела бы в них вечно, но… грубо схватив меня за руку, Ирвинг оттащил меня в сторону, потом огляделся и решительно направился в сторону лестницы, ведущий в оранжерею.
Меня и беловолосого сопровождало много любопытных глаз, настороженных и завистливых взглядов, и мне стало неуютно.
Он остановился возле окна в пустынном коридоре, не разжимая моей руки, он поднес свой черный напульсник к глазам, долго вглядывался в него, а потом громко сглотнул – его кадык был прямо перед моим лицом.
– Это…может, отпустишь? – Чувствовала я себя дурочкой, ведь он так и не отпускал моей руки.
Вместо ответа он спрятал напульсник в карман, наклонился ко мне, глядя из-под челки черными-черными зрачками. Тогда я оказалась не права. Не было у него синих-синих красивых глаз.
– Где взяла? – Услышала я вместо «спасибо».
– Ну, нашла. – Отвела я взгляд.
– Где? Если врешь – пожалеешь. – Он сильнее сжал мю руку, я а совсем перепугалась. Вдруг он меня тоже того…об стенку кинет, как того парня.
– Я нашла, вчера, на мостовой… – Я начала путанный долгий рассказ, сбиваясь, смущаясь и глотая окончания. Никогда раньше я не стояла вот так вот наедине с парнем.
– Взгляни в глаза. – Не дослушав меня, велел Ирвинг. Я исполнила его приказ, вновь встретиться с черными матовыми радужками, в которых не было бликов.
