– Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! – распалился Женька и стал помогать Лёхе просунуть голову в треугольник.
Бедный Лёха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:
– С ума, что ли, сошёл? Ты мне все уши оборвёшь!
И тут настал момент Женькиного триумфа. Лёхина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.
– Что я говорил! – воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.
– Только учти, я тебе «Макдоналдс» не обещал, – напомнил Лёха.
Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:
– Ладно, я и не требую.
Успокоившись, что в «Макдоналдс» ему никого вести не придётся, Лёха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Несчастный вертел противную деревяшку и так и сяк – всё напрасно.
– Ну чего ты там с ним возишься? – спросил Женька.
– Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, – пожаловался Лёха.
– Опять твои знаменитые уши! – рассмеялся Женька. – Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.
Скоро Лёха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.
– Сейчас ребята придут, – забеспокоилась Синицына.
– Давайте я пока класс закрою, – предложил Женька.
Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелёгкой задачей.
– Больно же! – стонал потный взъерошенный Лёха, отбиваясь от помощников.
– Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шёл. Чего ты нос выставил! Убери! – деловито командовал Женька.
– А куда же я его уберу? – обиженно сопел Лёха.
Женька с остервенением рванул треугольник.
– Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп снимешь, – не своим голосом завопил Лёха.
– Мальчики, тихо, – пыталась успокоить их Синицына.
В дверь требовательно постучались, и донесся голос учительницы биологии.
– Что вы там делаете? Откройте сейчас же дверь!
Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда в критический момент, Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение.
– Залазь в шкаф.
Лёха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановне в таком виде. Лёха вздохнул и полез в шкаф.
– Не волнуйся. Как только училка уйдёт, мы тебя сразу выпустим, – успокоил его Женька.
– А если не уйдёт? – с опаской спросил Лёха и попятился назад.
– Не мандражируй. Чего ей в классе торчать?
В это время Синицына, которая ни жива ни мертва от страха топталась возле двери, взмолилась громким шёпотом:
– Мальчики, ну давайте же, делайте что-нибудь.
Женька с укором посмотрел на Лёху.
– Мужайся, Лёха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя её к директору потащили.
Лёхе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но ещё больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Лёха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что всё в порядке, уйдёт.
Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно – в ближайшее время уходить она не собирается.
– Зачем вы заперли дверь? – строго спросила учительница.
Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится – конец. Призвав на помощь всё своё красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:
– Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чём. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: «Не надо, Таисия Ивановна не разрешает». А я заладил: «Давай покормим, давай покормим». Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.
Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула.
