Я находился на мостике и в бинокль изучал береговую линию, когда ко мне подошёл заметно уставший Мик и доложил:
– Всё, весь резерв маны слил в накопители корабля.
– Молодец, иди отдыхай и помедитируй, – не отрываясь от бинокля, велел я ему.
Тот даже не заинтересовался тем, что мы сменили курс, так устал, это бывает, когда сливаешь всю ману, после этого ходишь квёлым и заторможенным. Мик, Одна, Белла и ещё пятнадцать прошедших инициацию пробуждения дара детей раз в три дня сливали накопленную ману в накопители, как корабельные, так и в мои личные, хранившиеся в сумке. На корабле в разных местах находилось шесть зарядных устройств, где заряжались накопители. У меня много пустых было, да и корабельные, несмотря на встроенную систему подзарядки, быстро разряжались, так что ученикам я был рад и нетерпеливо дожидался, когда остальные подрастут и я начну их использовать для зарядки. И мне интерес, и им хорошо, силу тренируют, уровень дара повышают. Всем в плюс.
Мик ушёл в свою офицерскую каюту, которую делил с Вольтом, а я продолжил изучение береговой линии.
– Пусто, – пробормотал я. – Ни деревень, ни городов… Хотя что-то вон там странное, будто город, только не наблюдаю ни одного дыма… Капитан!
– Командир? – тут же возник рядом дух-голограмма Васильева.
– На три деления левее что-то похожее на город, курс на него, проверим, что там такое.
– Есть, – козырнул тот и исчез, и эсминец сменил курс.
Это было незаметно, просто нос теперь был направлен на другую точку.
Когда землю было уже отчётливо видно даже невооружённому глазу, все дети столпились на носу и, галдя, смотрели на довольно большой город. Он находился в бухте, в которую впадала река, и с обеих сторон бухты был окружён высокими крепостными стенами.
– Пустой? – спросил подошедший Мик.
Он уже выглядел бодрее, видимо, трёхчасовая медитация ему помогла.
– Похоже, так, некоторые здания полуразрушены, в порту у причальной стенки видны пеньки, видимо, это мачты затопленного судна, ворота крепостной стены распахнуты настежь, у одной так даже створка отсутствует. Не нравится мне это, – передавая бинокль Мику, сказал я.
– Согласен, что-то тут не так, – осматривая город в бинокль, согласился ученик. – Когда идём на разведку?
– Вечереет уже, – мельком глянув на небосклон, ответил я. – Завтра с утра, а пока встанем на якорь в километре от входа в порт.
За два часа, пока солнце не ушло за горизонт, все наличные бинокли не по одному разу прошли по детским рукам, хозяева которых любопытничали, осматривая город. И вот теперь, после плотного ужина, я сидел на лёгком складном стульчике на корме эсминца и тряпочкой протирал всю оптику. Некоторые были заляпаны так, что приходилось прибегать к спирту для протирки. У одного бинокля так вообще одна линза мармеладом была заляпана. Сидел я не один, а с одной малышкой, девочкой четырёх с половиной лет, которая постоянно в последнее время занимала мои колени и ластилась. Родителя я ей, конечно, не заменю, но пытался, от меня не убудет. Я всех детей держал в строгости, но всё же лаской не обделял, им она тоже нужна.
До отбоя осталось тридцать семь минут, на корабле зажглись бортовые и сигнальные огни, так что корма была хорошо освещена, и я спокойно занимался чисткой оптики. Элона, сидя у меня на коленях, активно старалась помочь: брала уже чистые бинокли, отмытые от детских пальчиков, лизала палец и им протирала линзы. Приходилось снова работать с этими биноклями, но ребёнка я не ругал, искренне же хочет помочь.
К столу подошла Белла, она уже минут пять с улыбкой наблюдала за моей работой, и доложила:
– Пленный в карцере накормлен. Я сообщила ему, что мы достигли земли и скоро отпустим его.
– Спасибо, – благодарно кивнул я ей. – Завтра ты останешься за старшего на корабле, а мы с Миком и Вольтом отправимся на берег, проведём разведку.
– А пленный?
– Отпускать в неизвестность его не хочется, так что сначала исследуем город. Мы же не звери какие.
– Это точно, – улыбнулась та и, тряхнув чёлкой, направилась к ближайшей двери, которая вела во внутренние отсеки.
Закончив с биноклями, я отнёс их на места хранения и, отведя ходившую за мной хвостиком Элону в общий кубрик для малышни – дежурные из старших детей должны их уложить, – прошёл в свою каюту. Мне нужно выспаться. Я не знаю, каков будет завтрашний день, но лучше быть бодрым и выспавшимся, готовым к нему на все сто.
