Как только Васильев вывел эсминец, я свернул баул и убрал его вместе с алмазом в сумку. Поднявшись на борт, не забыв лодку, её я спустил и убрал в сумку, отдал приказ капитану встать поближе к лагерю на берегу и взять его под охрану всеми возможными системами вооружения. Друзей у нас нет, разрешено открывать огонь по всему, что попытается приблизиться. После этого я спустился в моторную шлюпку и отправился к берегу. Преодолел прибой и волны и на небольшой скорости ткнулся в галечный пляж. Дети, раздевшись почти донага, тропики почти, помогли мне вытащить шлюпку на берег. К этому времени Васильев приблизился к берегу, и красавец эсминец встал метрах в четырёхстах от него на двух якорях. Рыбаки, что работали до этого неподалёку, предпочли поднять сети и уйти как можно дальше или вообще вернуться в деревню.
– Как ужин? – спросил я Беллу, направляясь к машине.
Нужно на ней подняться на крутой берег, развернуть там гараж и загнать хорошо поработавший грузовик в бокс, ну и боеприпасы пополнить не мешает.
– Почти готов.
Вольт занял место водителя и по нашим же следам на пониженной скорости въехал на косогор, где я тут же развернул гараж и упрятал в него грузовик. Потом мы стали сносить ящики с продовольствием и боеприпасами на берег, нужно было пополнить арсенал эсминца, а то там оружие только времён Второй мировой войны, да и то штатовское. Медленно у шлюпки на берегу начал подниматься штабель из ящиков, коробок и средств вооружения.
Свернув склад и оставив привычный котлован на его месте, я дождался, когда одна из девчушек, спущенная мной на дно, подберёт пакетик хранилища и алмаз, поднял её наверх, и мы вместе направились в лагерь, где уже был готов ужин. Ночевать мы решили всё же на корабле, там были комфортабельные кубрики, можно разместиться с комфортом.
Нагрузив шлюпку частью вещей из штабеля, я поднял на борт шлюпки четырёх малышей и одного из старших детей, из тех, что прошли военную подготовку и обучение, на всех надел спасательные жилеты, на корабле они, оказывается, были, а я и не знал. Мы отошли от берега и, преодолевая волны, обрызгало всех, вышли на спокойную воду. Подошли к правому борту корабля, где был спущен трап. Сперва подняли на борт детей, а потом груз.
Дети под командованием Васильева начали переносить весь груз и вооружение по складам, в продовольственный или арсенал. А я на пустой шлюпке, где только спасательные жилеты лежали, отправился обратно. По прикидкам, мне рейсов семь-восемь сделать нужно.
Примерно так и оказалось, и в последний, девятый рейс, когда я уже набрался опыта плавания у берега и преодоления прибоя, совсем стемнело. Капитан разместил пассажиров по кубрикам, у меня, естественно, была капитанская каюта, и те сейчас осваивались на корабле. Кстати, часть учеников я включил в экипаж. Оружие капитан им не доверил, так что новобранцы бегали со швабрами, наводя на корабле лоск. Поднимали мы остатки груза и шлюпку на талях при свете прожекторов. Васильев снялся с якорей, и мы стали на медленном ходу удаляться от берега, тут стоять я посчитал опрометчивым, опасно, а отойдя от берега километров на двадцать, легли в дрейф. Сегодня отоспимся, а с завтрашнего дня начнём осваивать боевой корабль и наконец направимся к закрытым континентам.
– Точно узелок плетения так расположен? – уточнил я у Беллы. – Если он тут завязан, как ты говоришь, то это не сигнальное плетение, а чёрт-те что… А вот если он на два миллиметра ниже и вот от этого узелка идёт дополнительная линия, то да, это уже сигнальное плетение.
Девушка перегнулась через борт шлюпки и стала пристально разглядывать плетение, находившееся на глубине двадцати метров, изредка для сравнения бросая взгляды на мой рисунок. После неуверенно ответила:
– Этот узелок я плохо вижу, он вниз уходит, и перед ним ещё несколько плетений, они меня путают. Нужно снова отплыть в сторону, там лучше видно будет.
Кивнув Мику, сидевшему на вёслах, я снова стал задумчиво просматривать рисунок, прокручивая его в разных сферах. По всем параметрам выходило, что на этот раз нам попалось как раз сигнальное плетение. М-да, а как всё прекрасно начиналось: мы шли на полном ходу к закрытым территориям, и когда до них осталось порядка сорока километров, Васильев застопорил ход и отвернул в сторону, его магосенсоры засекли впереди нашего пути враждебные плетения. И вот мы уже полтора месяца ходим у этой стены и изучаем плетения. Это было очень трудно, это как слепой в стране глухих, я мог разобраться в плетениях из-за огромного объёма теоретических и практических знаний, но плетения не видел, кристалл ювелира тут не помогал, у него дальность действия максимально пять метров, а эти охранные плетения находились на глубине двадцати – двадцати пяти метров. Рисковать кораблём я не стал, чёрт его знает, что там накрутили местные маги, поэтому эсминец всегда стоял в паре километров от оборонной линии, а мы с моими учениками, Беллой, Миком и Одной, совершаем на шлюпке рейсы прямо к линии, стараясь не зацепить ни одну тревожную нить. Сейчас Одны не было, она отдыхала от вчерашней работы.
