Телефон Алексеева освободился минут через пятнадцать. Ответил совсем другой мужской голос.
- Василий Сергеевич?
- Он самый.
- Это Семиречин. Вы только что звонили мне?
- Я? - удивился Алексеев. - Это вы звонили. Только голос вроде я ваш не узнал.
- И что я вам говорил?
- Так вы расспрашивали, о чем беседовал со мной следователь, просили не очень-то откровенничать, не проболтаться, сколько кому на лапу давали. А я, откровенно говоря, и не знаю... Так, похоже, не вы звонили?
- Не я. А мне звонили от вашего имени. Кто-то решил разыграть нас.
- Ничего себе - розыгрыш. За такие шутки морду бьют.
Если бы, вздохнул я, кладя трубку. За такие "шутки" Максим Петрович жизнью поплатился... Что же он сделал и что хотят теперь от меня? Видимо, считают, что и мне кое-что известно. А если так, то... Сообщить завтра же следователю? А если он с ними заодно?.. Темные дела в одиночку не делают. Пока мы пробивали место под автостоянку, я имел возможность лично убедиться, как тесно переплелись служебные и личные интересы многих начальников; на каждом шагу нам ставили барьеры, и, пока Максим Петрович не клал в конверт определенную сумму, преодолеть их было невозможно. И все-таки не верилось, что должностные, ответственные работники пошли на последнее средство. Одно дело взятка и совсем другое - убийство.
Обратиться в милицию?
Да, надо там искать помощь. Правда, в МВД у меня знакомых никого нет, разве что Александр Горелый, но он не профессионал, всего-навсего сотрудник журнала "Советская милиция", хотя знакомые оперативники у него наверняка есть. Как вот только все это подать, чтобы они поняли, что дело серьезное, и взялись за него?..
Раздумья мои прервал новый звонок. "Лжеалексеев", - была первая же мысль, потому я не спешил снимать трубку. Надо было сосредоточиться, собраться с мыслями, чтобы ещё больше заинтриговать убийц. теперь я был уверен, что ищут они со мной контакт из-за какой-то важной информация, надеясь, видимо, договориться или...
В воображении всплыло лицо Максима Петровича, серовато-безжизненное с приоткрытым ртом - в предсмертных судорогах он хватал воздух, насыщенный смертоносным газом.
Нет, умирать мне не хотелось. А если они решили бы и меня убрать, давно бы сделали это. Значит, я им нужен..
- Слушаю. - Я не узнал своего голоса, он осип и срывался, как у тонущего.
- Ну, к тебе, как к министру иностранных дел, не дозвониться, - узнал я насмешливо-ироничный голос Дины - И сам не позвонил. Что, снова интервью брал? Только теперь у какой-нибудь стюардессы?
Ах, её бы проблемы да веселое настроение мне!
- Хуже, - ответил я - Теперь интервью брали у меня, да чуть ли не с клятвой.
- Это интересно Надеюсь, при встрече ты мне расскажешь поподробнее А встретиться я хочу сейчас.
Я взглянул на часы. Ничего себе заявочка, без пяти десять.
- И что мы будем делать? Время позднее, нас никуда не пустят.
- Придумай что-нибудь. Я очень хочу тебя видеть. Ее настойчивость придала мне смелости, и я ляпнул:
- Приезжай ко мне.
Дина помолчала. Раздумывает, или ошарашил я её своей наглостью?
- А ты один?
- К сожалению.
- Ехать к тебе неудобно и долго.
- Поймай такси, я встречу у подъезда...
- Хорошо
Она приехала раньше, чем я ожидал, минут через двадцать. Я за это время сходил к знакомому майору - он жил на одной площадке - и взял у него кусок колбасы, пяток яиц, лимон; бутылка коньяка всегда стояла в серванте на случай неожиданных гостей
Дина сбросила легкое демисезонное пальто и прижала холодные ладони к моему лицу.
- Видишь, как я замерзла, пока ловила такси Я подул на них и потер своими руками, как делала это мама, когда я пацаном прибегал с улицы, вывалянный в снегу и в сосульках - мы сооружали снежные крепости и играли в войну, улица на улицу.
- Разувайся.
Дал ей свои тапочки и помог снять меховые сапожки. От прикосновения к стройным красивым ногам сразу забылись недавние невзгоды, подстерегающая опасность.
Дина осмотрела комнату, заглянула в кухню.
- Ничего гнездышко А не скучно одному? Я, к примеру, вот так одна не выдержала бы просидеть целый вечер.
