По ночам меня старательно лечили, прикладывали компрессы, смазывали раны йодом и вазелином, промывали спиртом и делали впрыскивания — вероятно, вводили амиталовую соду для подавления воли. А с утра снова начинали методично истязать. К концу третьего дня я уже не мог кричать, только хрипел. Не мог стоять на ногах и лежать на спине.
Меня мучили больше четырех суток. Самым продолжительным был последний допрос. Его проводили с помощью двух транзисторных полиграфов: на одном записывали мои реакции на вопросы — частоту пульса, дыхания, кровяное давление, мускульное напряжение и потоотделение, а с помощью другого, крохотного, приставленного к глазам, следили за их выражением. Потом повторили все виды пыток, начиная с «полета на Сатурн» и кончая «полосканием души», то есть вливанием воды в нос, чередуя это с уговариванием признаться в том, как меня завербовали империалисты. В отношении меня применялись все стили словесного воздействия и почти все приемы уговаривания — от А до М с вариантами.
Под конец я потерял сознание. Очутился я на улице — перед нашим домом, у самых дверей. Небо на востоке светлело — близился рассвет. Собравшись с силами, я встал и позвонил. Дверь открыл Даню. Он втащил меня в дом.
Я сказал ему, что попал в веселую компанию, мы кутили за городом.
— У тебя такой вид, как будто волочили тебя по земле лицом вниз несколько миль, — он засмеялся. — О тебе справлялся Веласкес, беспокоился.
Я, не раздеваясь, лег на кровать и застонал.
— Есть новость, — сказал Даню, — Вильма исчезла.
— Когда?
— Позавчера.
— Может быть, ты ее… икс?
Даню показал зубы.
— Я бы скорей твою… Она мне мешала.
Вечером я пошел к Веласкесу и рассказал обо всем, что случилось со мной. Он внимательно выслушал меня, изредка дергая эспаньолку, потом наклонил голову и тихо сказал:
— Никому ничего не говорите. Это либо красные, либо бандиты, выдающие себя за красных, — одно из двух. Если это красные, то они хотели что-нибудь выпытать у вас. В общем будем выяснять.
Он прикоснулся к моему плечу, я охнул от боли.
— Простите, дорогой. Полежите денька два, успокойтесь. А я пришлю вам через Даню таблетки обливона для поднятия тонуса. На днях примете участие в деле. Вас вызовут к…
Он придал лицу безразличное выражение и посмотрел на меня такими глазами, как будто я был прозрачный, — и сразу стал похож на Командора.
а) Две акции
Итак, все по порядку. За это время произошло столько событий, что будь на моем месте сочинитель типа Флеминга или Ааронза, он бы накатал объемистый шпионский роман. Но у меня нет времени для подробного рассказа обо всем случившемся. Буду предельно краток — прошу извинить за очень лапидарное, сухое изложение.
Начну с вызова к Командору. За нами опять приехал Бан, но на этот раз прошел вместе с нами к Командору. Шеф был в том же виде — спортивная рубашка и штаны неопределенного цвета. Без всяких предисловий он объяснил сюжет акции с кодовым названием «Санта Клоз».
Сюда привезены большие партии медикаментов — поливакцина и противодифтерийная сыворотка. Это дар общественности двух красных стран местным школам, детским садам и больницам. Удалось прибрать к рукам чиновника — заведующего складом медикаментов, и двух сторожей. К следующему вторнику будут готовы «копии» — контейнеры и их содержимое — ампулы с сывороткой и бутылочки с вакцинным сиропом, которые по внешнему виду ничем не отличаются от «оригиналов». Только действие медикаментных «копий» будет совсем иным ввиду их высокой токсичности. Результаты акции вызовут резонанс, сила которого будет прямо пропорциональна тому, сколько прибавится в раю цветных ангелят.
Мы с Даню в ночь на среду должны с помощью дежурного сторожа подменить привозные контейнеры нашими. Машиной, на которой доставят наши контейнеры и увезут контейнеры двух стран, будет править Бан.
За два дня до акции, в воскресенье, я увидел в библиотеке школы малийца Умара Кюеле — худощавого, большеголового юношу ученого вида, в больших очках. Я заговорил с Умаром. Меня поразило его оксфордское произношение — выяснилось, что он учился три года в Англии. На следующий день я сообщил Умару, что в итальянском книжном магазине остался только один экземпляр нашумевшей книги Ле Карре «Шпион, вернувшийся из страны холода». Мы вместе поехали в магазин. В то время когда Умар разглядывал книги на полке, я увидел в окно Бана. Он ходил на той стороне улицы перед бельгийским посольством. Оттуда вышла белокурая девица и стала разговаривать с Баном. Я обратил внимание Умара на эту картину — Бан завел интрижку с бельгийкой. Они беседовали недолго, девица пожала плечами и, небрежно кивнув головой, вошла в посольство, а Бан укатил на «опеле».
