Но все было ясно и без слов.
Я простил, она простила. Я тосковал — она скучала. И ещё много чего сказал нам этот недолгий взгляд…
Но, словно закончился разговор наших глаз — начатый там, на набережной в день нашего выпускного бала. И…
Какая-то тяжесть — просто спала. Здорова, красива и счастлива.
— Мне нужно сесть. Сказал я.
— То ли перелет и дорога меня доконали. То ли волнения уже не по годам.
— Давайте где-нибудь сядем.
— Да. Ответила она.
— Здесь рядом отличный бар, там можем посидеть. Только я объясню ситуацию своей подруге. Окей?
— «Мадонна миа». «Сеньора Люция». «Окей».
Решил пошутить я, что бы хоть немного разрядить обстановку.
Она засмеялась. И её смех был точно таким, каким я его помнил. Девчонка, с которой я сидел за одной партой.
— Ты говоришь по-итальянски? Спросила она.
— Нет, но надеюсь, твоя подруга понимает английский или немецкий и я смогу ей объяснить, что Борис и я — это друзья. А то после той истории с итальянцами, когда Борис по-русски объяснял, что ты — его женщина, я думаю, она будет за тебя переживать, без наших объяснений.
— Какой ты стал галантный и тактичный.
И она снова, пристально посмотрела на меня.
— Хотя ты всегда таким был.
Весело поддержала она меня, и мы все втроем объясняли её подруге, что мы будем тут рядом в баре. Она оказалась совсем не подругой, а соседкой по номеру. И она действительно уже начинала волноваться за сеньору Люцию. Опять этот русский и с ним ещё новый господин. Но мы её успокоили и направились к бару.
Мы разговаривали часа два.
Обо всем, о её жизни, о детях, о её муже — итальянце, о моей жене и работе. И казалось, этим разговорам не будет конца. Какая-то временная волна нас накрыла и перенесла в прошлое, только мы там были такие как сейчас. Взрослые, повидавшие мир и жизнь.
Борис принимал участие в беседе, пока Люся рассказывала о себе. Когда я начал рассказывать о своей жизни, он как-то отвлекся. Ну да, про меня то он всё знает. Начал заигрывать с молодой официанткой и в результате переместился к ней за стойку бара.
Люся взяла меня за руку. Как тогда на набережной, в ночь нашего выпускного бала. И сказала:
— Ты действительно меня простил и понимаешь?
Что я мог сказать? Что да, конечно простил, или что важнее её прощение. Что понять этого, все равно не дано. Потому что. То, что было — это было. И классифицировать наши отношения мне не удавалось ни разу. Да что уж тут понимать.
— Конечно. Сказал я.
— Тем более, что гораздо важнее, что ты счастлива, и что мы снова вместе.
— Да. Ответила она.
— Это действительно важнее. И меня очень радует, что ты стал таким серьезным, значительным человеком, но не утратил той теплоты, которая была в тебе в годы нашей школы.
И это означало мир. Мир между нами, мир у меня в душе. Потому, что наша незаконченная пьеса с Люсей, постоянно оставляла у меня ощущение какой-то моей ошибки. Какого-то плохого моего поступка, в прошлом.
А теперь эта пьеса продолжается. И даже тональность та же. Ритм немного изменился и аккорды модернизировались.
Но мы же все-таки — в нашем времени. Не будем верить до конца, фантастическим перемещениям во времени.
А так хотелось…
Перенестись — и остаться там. Но только, чтобы уже теперешними — не детьми. Что бы вернулось ощущение духовной близости, чистоты помыслов и наивных планов.
Мечты, мечты…
Мы также выяснили, что её муж устроил ей эту поездку, как подарок к какому-то их юбилею. И что она ему безмерно благодарна, но она никак не ожидала встретить тут всех нас.
— Это какое-то чудо. Женя, Костя, Борис и вот теперь ты.
— Наверное, это ты все подстроил, и с мужем моим договорился.
И мы говорили и говорили. А звонка на перемену все не было.
А на завтра я встречался ещё и с Женей и Костей.
Что-то я поздно вышел завтракать, то ли сказалась усталость от последних дней, то ли эмоции от встречи с Люсей мне не давали долго уснуть.
Я завтракаю, а тут ко мне направляются два здоровых таких мужика. Оба улыбаются и о чем-то переговариваются между собой.
И если бы не эти их улыбки — я бы ни за что их не узнал. А улыбки были именно такими, какие были у Жени и Кости.
Да, это они. Немного красноватые — наверное, сгорели. Но энергичные и довольные.
