Все театральные постановки — мы снова были в паре. Ромео и Джульетта. Мальвина и Пьеро. Комиссар и медсестра. Наташа Ростова и…
А в обыденной жизни класса?
Постоянно плелись какие-то интриги между парами и группами, между девчонками и мальчишками. И где они заканчивались, и решались — конечно, между мной и Люськой. Ведь мы всегда сидели вместе, за одной партой и были друзьями. Она была признанной «королевой» класса, а я — её доблестным рыцарем.
Конечно, мужские тайны и мужские убеждения, как впрочем, и женские со стороны Люськи, не предавались. Но обсуждались, в меру возможности, откровенно, и компромиссы практически всегда находились.
И это тоже был постоянно длящийся подвиг, потому, что хотя польза от таких вот наших посреднических действий была явная, но мальчишки все равно не одабривали такой вот моей близости с девчонкой.
А уж то, что касается уроков.
Люська училась хорошо, была прилежна и трудолюбива, но как-то не блистала. И постоянно была занята своими девчачьими делами, которые частенько брали верх над учебой. Само собой я её регулярно вытягивал, или, помогая, или просто давая списать.
А на уроках истории, почему-то история меньше всего удавалась Люське, я затевал какой-нибудь диспут, вовлекая в него и учительницу. Тем самым, сокращая время на опрос домашнего задания или на вызывания к доске.
И самый последний мой подвиг, уже в десятом, выпускном классе.
Прямо на выпускном вечере, кому-то понадобилась гитара, а гитара была у Люськи, но дома. Ну, кого ещё она могла попросить за ней сходить. Догадайтесь с трех раз.
Чем это все было продиктовано, я не знаю. И даже сейчас, пытаясь разобраться, не могу. Не складывается четкое определение.
Детская любовь? Нет, потому, что детская любовь, должна, во что-то вырасти.
Привязанность? Тоже нет, потому, что с годами она или растет или ослабевает. А тут десять лет, без двух месяцев.
Дружба? Нельзя быть уверенным на сто процентов. Потому, что в принципе у нас было немного общих интересов, а время вне школы мы очень редко проводили вместе.
Чувства, как к сестре? Да, она была ниже меня ростом, стройная. Но она была на год старше меня. Да и была у меня своя, родная сестра. Тоже нет.
Так что же?
Наверное, всего понемногу.
Да она была красива, мила и как-то утонченна. Может быть, в этом вся причина.
Меня всегда притягивало все красивое. Музыка, живопись, поэзия, звездное небо.
Да? Вопрос…
Ну и все остальное тоже к этому приложилось.
И дружба, и влюблённость и родственные души. И ещё, что-нибудь.
И за это за всё, она со мной так жестоко поступила.
О, женщины.
ГЛАВА 11. МАРАТ КАМЧАТКИН.
— Марат Камчаткин. Представился человек, уже далеко не в сером костюме. Одет он был, что называется «с иголочки». Я не очень разбираюсь в этих «Армани» и «Гуччи», но его костюм производил впечатление костюма, не купленного в супермаркете. И покрой, и фасон, говорили о том, что хозяин этого костюма знает цену хорошим и удобным вещам. И естественно, может себе позволить не покупать дешевые вещи.
Он был не высокого роста. Лет тридцати пяти — тридцати восьми. Что-то в нем было азиатское, но совсем немного. То, как он входил в помещение и его манера говорить, показали мне, что это человек уверенный в себе.
Но, тем не менее, он не уселся сразу, в кресло напротив меня, а остался стоять. Как бы предлагая мне выбор — позволить ему сесть, или оставить стоять.
Это опять позволило мне сделать вывод, что он прекрасно понимает свое положение. Ведь это он, напросился на эту встречу, а не я.
Хотя, все это — и костюм, и манера держаться, и жест позиционирования могли быть, всего лишь грамотно сыгранной ролью.
Да, правильно. Он выполняет работу, которую ему поручили, и за которую очень хорошо платят, потому, что он профессионал.
Я позволил ему сесть, и сказал: — Вы где остановились?
Тем самым, давая понять, что я знаю, что он в служебной командировке и что он не местный.
Он без удивления взглянул на меня, совершенно спокойно.
И ответил:
— Здесь отель, в трех кварталах на юг.
— Да, я специально остановился поближе к вам, что бы ни тратить много времени на переезды.
