«Фрэндшип Серен» достиг прохода в Бутыли. В монокле сверкнули разноцветные струи помех, и Голдрейх-Тримейн исчез. Видимым осталось только отсутствие Голдрейх-Тримейна: лепешка черного тумана на фоне белых ледяных глыб Кольца. Черный туман и был собственно Бутылью: магнитное токамак-поле восьми километров в длину, защищавшее город-государство шейперов «паутиной» на термоядерной энергии.
На таком громадном расстоянии от Солнца от энергии светила толку было немного. Шейперы обзавелись собственными солнцами, яркими ядрами, для каждого государства Совета — своим. Для Голдрейх-Тримейна, Дермотт-Голд-Мюррея, Фазы Тельца, Ущелья Кирквуда, Синхрониса, Кластера Кассини, Кластера Энке, Союза старателей, Арсенала… Константин знал на память их все.
Включились двигатели, еле заметное ускорение чуть встряхнуло корабль. Метеостанция Голдрейх-Тримейна дала разрешение на вылет, значит, страшных молний, проскакивающих иногда между элементами Кольца, не ожидается. Радиационный фон невысок. А путешествие на новых, шейперских, двигателях займет каких-то несколько недель.
В каюту вошел Зенер и сел рядом.
— Вот и все… — сказал он.
— Что, Карл, уже ностальгия? — Константин поднял взгляд на высоченного драматурга.
— По Голдрейх-Тримейну — да. А по тамошнему народу… Это другой вопрос.
— В один прекрасный день ты вернешься сюда триумфатором.
— Очень любезно со стороны вашего превосходительства.
Зенер поскреб подбородок, и Константин отметил, что стандартные бактерии Республики уже пометили его шею.
— Давай без чинов, — сказал Константин. — В Совете Колец так принято, но в Республике это отдает аристократизмом. А такая идеология у нас не поощряется.
— Понимаю, доктор Константин. И буду поосторожнее.
Гладко выбритое лицо Зенера дышало безликой шейперской красотой. Костюм его был чрезмерно изыскан, в тускловатых коричневых и бежевых тонах.
Константин спрятал монокль в карман расшитого бронзовой нитью бархатного жилета. На спине под льняным вышитым пиджаком выступил пот; кожа спины шелушилась там, где омолаживающий вирус пожирал старые клетки. Уже два десятка лет бродила эта инфекция по его организму — первая награда за лояльность к шейперам. В местах, где поработал вирус, оливково-смуглая кожа становилась гладкой, как у младенца.
Зенер осмотрел стены каюты. Толстый слой изоляции был украшен пуантилистскими гобеленами, изображавшими виды Республики. Буйные фруктовые сады под небом в белоснежных облаках, солнце, с церковной торжественностью озирающее с высоты золото пшеничных полей, сверхлегкий летательный аппарат, несущийся вдаль над каменными особняками, крытыми красной черепицей…
— А как же выглядит эта ваша Республика на самом деле?
— Глухая дыра, — ответствовал Константин. — Осколок прошлого. До нашей революции она здорово загнила. Не только в социальном смысле, физически — тоже. Столь огромная экосистема требует тотального генетического контроля. Но основатели о будущем не задумывались. На их век хватило — и ладно. — Константин сложил кончики пальцев. — И мы унаследовали этот бардак. Цепь миров высылала своих прожектеров и мечтателей. Например, генетиков-теоретиков, сформировавших Совет Колец… Цепь слишком уж привередничала и к настоящему моменту профукала всю свою силу. Превратилась в полуколонии…
— Доктор, вы думаете, мы, шейперы, победим?
— Да. — Константин улыбнулся Зенеру, а улыбался он исключительно редко. — Потому что мы понимаем, за что идет борьба. За жизнь. Нет, я не хочу сказать, что мехи будут разом уничтожены. Они могут доживать свое еще века и века. Но все равно вымрут. Превратятся в киберов, перестанут быть живыми людьми из плоти и крови. А это — тупик, ведь пропадает сила воли. Ни императивов, ни воображения — одни программы.
Драматург кивнул:
— Логично. Не то что лозунги, которые вы, должно быть, слышали на днях в Голдрейх-Тримейне. Единство в разнообразии… Все группы составляют одну огромную Схизматрицу… Род людской заново объединяется перед лицом пришельцев…
Константин заерзал в кресле, пытаясь тайком почесать зудящую спину.
— Да, я слышал подобные упражнения в риторике. Со сцены. Тот продюсер, о котором вы говорили…
