С Темным Ангелом они поругались, и тот снова уехал в свой университет. А Кити вдруг поняла, что натворила в тот вечер. Начала искать Невидимку и, найдя, не узнала. Он так изменился! Постригся, и одеваться стал по-другому. Точно эмокид, которым он был, сгорел в тот злополучный вечер в костре вместе с плюшевыми котятами. Но отчего-то теперь он нравился ей даже больше. Кити исписала толстую общую тетрадку печальными стихами и грустными рассказами. Все ее мысли были только о Ване, ее Видимке.
Кити стала его тенью. Надеялась, что в один прекрасный день он заметит ее и заговорит с ней. И, в то же время, отчаянно боялась этого.
Она брела в сумерках, не упуская из виду темную фигуру впереди. Осталось завернуть за угол, там будет его дом. Она постоит еще немного, подождет, пока зажжется свет в его окошке.
Кити перепрыгнула лужу и подняла глаза. Видимка шел навстречу. Сердце забилось пойманной птицей.
— Эй ты, слышь… — сказал он. — Чего тебе надо?
— Я… Видимка… — залепетала она. Все подготовленные слова разом вылетели из головы. Кровь прилила к щекам.
— Ты кто вообще такая? А?
— Это же я — Кити.
— Думаешь, я тебя не видел? Подослали какую-то дуру следить за мной.
— Ваня, я… Вот, — она протянула ему на ладони обгоревшие останки котят. — Я все помню. Это был самый лучший подарок.
Он посмотрел на нее, как на пустое место. Нет, даже хуже. Как на грязь или плесень. А потом больно ударил по руке, так что оплавленные кусочки пластмассы брызнули во все стороны.
— Да, пошла ты… — сказал он и грязно выругался. Кити стерпела, глотая слезы.
— Я знаю, я это заслужила. Но ты прости меня, пожалуйста, Ваня. Давай будем снова дружить. У меня никого нет кроме тебя. Никого-никого.
Он грубо оттолкнул ее и засмеялся.
— Пошла отсюда, коза дурканутая! Еще раз увижу, что ты за мной таскаешься, не посмотрю, что девчонка, в глаз дам. Поняла? — рявкнул он и, резко развернувшись, ушел в темноту.
Глава 13. Баста, карапузики! Кончилися танцы…
Снежка сердилась, краснела и готова была уже разреветься из-за того, что глупые мальчишки ее не слушали. Обиднее всего, что и дядя Саша, кажется, не слишком поверил ее рассказу.
— Погоди, — сказал он. — Я уже совсем запутался. То есть, ты хочешь сказать, что выворотень пришел к Глебу домой вместо его брата?
— Да.
— А Ваня каким-то образом оказался по ту сторону, в Вывороте?
— Угу. И ему там было плохо. Очень плохо.
— Да что ты там могла увидеть? — спросил Гном. — Да ты Ваньку раньше видела всего один раз, когда сунулась его защищать.
Алекс, удивленно вскинув брови, посмотрел на Снежку. Та нахмурилась.
— Ну и что! Я знаю, что говорю. Тогда это еще был он, а дома уже выворотень. Дядя Саша, ты должен мне поверить!
— Но такого не может быть! Не думаю, чтобы между нашим миром и Изнанкой был канал связи.
— А вдруг кто-то его сделал?
— Это невозможно.
— Почему? Взяли и прокололи, как иголкой.
— Что прокололи? Материю? Снежка, мироздание не девичье рукоделие, его просто так иголкой не проколешь. Когда мы со Стасом говорили об изнанке, то просто использовали это слово для сравнения. Выворот — это все равно, что отражение в зеркале или тень, а выворотни — это наши астральные проекции. Тени не могут быть самостоятельными и, уж тем более, меняться с нами местами.
— Еще как могут! — сказала Снежка. — Я тебе докажу.
Она убежала в свою комнату. Алекс усмехнулся и повернулся к парням.
— Глеб, ты заметил какие-то изменения в своем брате?
Тот пожал плечами:
— Ванька в последнее время вообще себя странно вел, — он осекся, словно вспомнил что-то, и замолчал.
— Что такое?
— Просто он маме начал хамить и в школе подрался, хотя раньше и муху не мог обидеть.
— Переходный возраст, — веско вставил Пашка. — Это такой промежуток времени у подростка, когда у него происходит ускоренный рост и физическое развитие, сопряженное с…
Он не успел договорить, потому что в комнату ворвался ураган по имени Снежка.
— Вот! — торжествующе сказала она, держа высоко в руке затертый томик детских сказок. — Я помню, как вы с мамой мне их читали.
— И что ты хочешь этим доказать?
— Сейчас ты все поймешь, — она встала в позу, точно на сцене и продекламировала: — Ганс Христиан Андерсен. «Тень». «Право, моя тень — единственное живое существо в том доме, — сказал ученый. — Ишь, как ловко устроилась между цветами. А дверь-то ведь приотворена. Вот бы тени догадаться войти в дом, все высмотреть, а потом вернуться и рассказать мне, что она там видела. Да, ты сослужила бы мне хорошую службу, — как бы в шутку сказал ученый. — Будь добра, войди туда! Ну, идешь?
