— Вот гад! Дрыхнет, что ли, до сих пор?!
— Что случилось, сынок? — мама застыла в дверях, глядя, как Глеб мечется по прихожей и пинает мебель.
— А? Я… Ничего, мам. Не выспался что-то, — не подумав, ляпнул он.
— Тебе опять плохо было? Температура? Почему не разбудил меня? — забеспокоилась мама.
— Да нет… — досадуя на себя, промямлил Глеб. — Я просто днем поспал, потом за компьютером сидел долго. Вот и не выспался. Все нормально, мам. Ты как?
— Правда? Не обманываешь? Ну-ка, померяй температуру! При мне.
— Хорошо-хорошо… Вот, видишь — меряю. Как ты-то?
— Лучше, — улыбнулась мама. — И Ника спит спокойно, не горячая. Похоже, переболели мы. Теперь все на поправку пойдем. Ты первый заболел — первый и выздоровел. Теперь наша очередь. Лишь бы Ванька не слег. Кстати, пора ему вставать.
Она прошла в комнату братьев, склонилась над кроватью, дотронулась до Ванькиного плеча:
— Сынок, вставай! В школу опоздаешь.
— Отвали, тетка! — рявкнул тот. — Дай поспать.
— Что? — опешила мама.
Глеб дал брату подзатыльник.
— Да ты офигел так разговаривать?
— Глеб!
Ванька вскочил на кровати, сжимая кулаки. Покрутил лохматой головой, точно никак не мог сообразить, куда попал.
— Быстро извинись перед мамой! — приказал Глеб.
— Ты… это… мама, извини, — неохотно проворчал брат.
— Да ты не заболел ли, Ванечка? — она попыталась пощупать его лоб. Мальчишка испуганно отодвинулся от нее.
— Нет! Все в порядке… со мной. Нормально все.
Озабоченная мама переглянулась с Глебом.
— А у тебя что там с температурой?
— Тридцать шесть и пять. Порядок!
— Вот и хорошо, — совсем успокоилась мама. — Давай-ка к врачу сходи. С восьми до часу у нее сегодня прием.
— Что — сам? К врачу?! Чего ходить-то… Зачем? — ноги были как ватные, и Глеб присел на кровать. — Я и так знаю, что здоров.
— Тоже мне — профессор! Знает он! Надо чтобы врач посмотрел. Шутка ли — такая температура три дня держалась! Да и справку в школу нужно взять, скоро конец четверти все-таки.
В соседней комнате захныкала проснувшаяся Ника. Когда мама вышла, Ванька метнулся к шкафу, вытащил глебовы джинсы и начал напяливать.
— Эй, нормально вообще без разрешения вещи трогать? Дорасти сперва, чучело.
— Ты что сказал? — нагло спросил Ванька и пошел на него, сжав кулаки. — У тебя какие- то проблемы?
Что-то непонятное случилось с ним. Знакомое лицо вдруг превратилось в маску злобного тролля. Оно подергивалось, исказившись настолько, что Глеб едва узнавал в нем братишку. А глаза… Разве бывают у людей такие глаза. Пустые, ненавидящие.
Или это он сделал Ваньку таким? Глебу вдруг стало не по себе. Он вздрогнул и помотал головой, пытаясь отогнать наваждение.
Ванька подошел совсем близко, закрывая свет, и теперь его лицо невозможно стало рассмотреть. В следующий миг брат отвернулся и принялся рыться в шкафу, разглядывая свой эмо-прикид.
— Ага. Вот это мое. Ну и дрянь, — он грязно выругался на родном языке. — Ты это… Глеб?
— Что?
— Дай мне что-нибудь из своего на сегодня, — он достал любимую оранжевую футболку брата. — Не могу же я как чмо ходить!
— Ладно, бери, — недоумевая, сказал Глеб.
Глава 10. Было полбеды, теперь кругом беда
До половины восьмого Глеб еще четыре раза звонил Гному. С тем же — нулевым результатом. Потом в комнату зашла мама и напомнила про врача. Пришлось одеваться:
— Шапку надень! Куртку застегни! Заправься!
— Мама! Я не маленький! И тепло на улице, вообще-то!
— Конец октября — тепло?! Ну-ка застегивайся! Мусор захвати. И на обратном пути за булкой зайди.
Оказавшись на улице, Глеб потянулся расстегнуть куртку — воздух, действительно, был очень теплым — но вовремя сообразил посмотреть на окна своей квартиры. Конечно же, за стеклом виднелось мамино лицо. Пришлось, как примерному сыну, топать до угла, обливаясь потом, и только потом сорвать с головы дурацкую шапочку, расстегнуть куртку (а, заодно, и кенгуруху) и красиво выпустить поверх джинсов футболку. Вернув себе нормальный вид, Глеб расслабился и спокойно зашагал в сторону поликлиники. Идти было не близко — пять остановок — но ждать автобуса, платить за проезд… Да и прогуляться после нескольких дней сидения дома было приятно.
