Ему на память пришли истории телесных повреждений, полученных при игре в футбол, что лишний раз укрепило его в нежелательности единоборств со школьниками, которые вполне могли воспользоваться удобным случаем, дабы надавать ему по ногам, наставив синяков.
Поэтому он держался на таком расстоянии от мяча, чтобы, с одной стороны, не возбудить ненужных подозрений, а с другой, иметь возможность претворить в жизнь свой замысел. Наконец, его терпению пришел конец. Поль понял, что если промешкает, то доктор, который, как он знал по рассказам, имеет обыкновение если не разделить эту забаву с питомцами, то, по крайней мере, понаблюдать за ними, может в любой момент появиться, и тогда его планы рухнут, ибо он ни за что на свете не заставит себя обратиться к нему с просьбой отпустить домой.
С неистово колотящимся сердцем он подошел к шлагбауму, на котором сидел с романом мистер Тинклер, и заговорил с тем смирением, на которое только был способен:
– Не могли бы вы, сэр, разрешить мне отправиться домой? Я... я неважно себя чувствую.
– Неважно? А что с тобой? – спросил Тинклер, не отрываясь от книги.
Поль не был готов к этому вопросу и замешкался.
– Приступ печени, – наконец выдавил он из себя. – Со мной это иногда бывает после еды.
– Печень? В твои-то годы? Это тебе еще не положено. Не говори ерунды, беги играй, и все будет в порядке.
– Это опасно для жизни, – сказал Поль. – Мой доктор предупреждал: никаких физических нагрузок после принятия пищи. Если бы вы знали, что такое печень, то не говорили бы такого!
Мистер Тинклер пристально посмотрел на ученика, но, ничего не увидев и желая поскорее вернуться к чтению, сказал:
– Ну ладно. Не приставай ко мне. Можешь отправляться.
Путь к свободе был открыт. Правда, Поль не очень представлял, как добраться до станции, да и долго ли ждать поезда, но это все пустяки.
«Как я ловко все придумал, – думал он, пустившись во полю бегом точь-в-точь как мальчишка. – Все прошло без сучка без задоринки! Теперь даже богини судьбы не могут остановить меня».
Но богини – дамы своенравные, и весьма опрометчиво бросать им вызов. Они всегда готовы его принять.
Не успел мистер Еультон покинуть поле, как с ним столкнулся тот светловолосый мальчик, что сидел рядом с ним на уроке немецкого. Он где-то задержался и теперь бежал догонять своих товарищей.
– Ты-то мне и нужен, Бультон, – пропищал он.
– В другой раз, – сказал Поль. – Я спешу.
– Так не пойдет, – сказал Портер, хватая его за рукав. – Где мой кролик?
Это наглое требование возмутило Поля. Он понятия не имел, что это за кролик и почему он должен ни с того ни с сего предъявить это животное. Настырный мальчишка уже второй раз пытался воспрепятствовать его побегу. Нет, этот номер у него не пройдет. Мистер Бультон попытался освободить рукав от хватки мальчишки.
– Уверяю тебя, мой юный друг, у меня нет никакого кролика. Понятия не имею, о чем ты. Этот отказ вывел Портера из себя.
– Ребята, сюда! – заверещал он. – Пусть Бультон отдаст мне кролика. А то он говорит, что первый раз об этом слышит.
На этот призыв откликнулось несколько учеников, готовых поразвлечься.
– Что случилось? – спросил один из них.
– Он обещал мне привезти кролика, – скулил Портер, – а теперь говорит, что ничего об этом не знает. Пусть объяснит, что он с ним сделал.
Мистер Бультон, вообще-то не отличавшийся быстрой сообразительностью, на сей раз смекнул, как себя вести.
– Господи, ну конечно! – изобразил он припоминание. – Ну, конечно, как же я запамятовал! Кролик есть – и преотличный. Сейчас я его принесу!
Правда? – облегченно спросил Портер. – Где же он?
– Где? – переспросил Поль, которого снова осенила блестящая мысль. – В моем ящике. Где же еще?
– Там его не было, – возразил Сиггерс. – Я вчера видел, как его открывали. Кроме того, разве может кролик жить в запертом ящике. Он врет. По лицу видно, что врет. Нет там никакого кролика.
– Ну конечно, нет, – сказал Бультон. – Я же не фокусник. Я же не прячу кроликов в карманах. Что вы от меня хотите? Это же абсурд!
Вокруг Бультона и возмущенного Портера образовался плотный кружок. Подошел и Типпинг.
