Ошибки, ошибки.
Уайетт услышал взрыв.
Вылетела ракета.
Он вытер рот салфеткой и посмотрел вниз. Машина Дэниелса оставила перекресток позади и понеслась к зданию ООН и Ист-Ривер. Возможно, она свернет на Рузвельт-райв и поедет к больнице или к аэропорту. Уайетт вспомнил, как в прошлом особый поезд метро задерживали на пути специального назначения возле отеля «Уолдорф-Астория», готовясь без промедления увезти с Манхэттена президента.
Теперь уже этого нет.
Бессмысленно.
Двое агентов выбежали из ресторана, направляясь к лестнице, ведущей к главному входу отеля.
Уайетт положил салфетку и встал.
Вся обслуга, старшая официантка, даже кухонные работники столпилась у окон. Вряд ли кто-то принесет счет. Уайетт вспомнил цену салата, стоимость вина, добавил тридцать процентов чаевых – он гордился своей щедростью – и положил на столик пятидесятидолларовую купюру. Слишком много, пожалуй, но ждать сдачу было некогда.
Ракета не нашла цель, а вторая и третья не вылетели.
Очевидно, герой сделал свое дело.
Пришло время наблюдать, как удача изменяет Малоуну.
Клиффорд Нокс выключил радиосвязь и закрыл портативный компьютер. Пусковая установка сработала всего раз, и ракета не нашла президентского лимузина. Замкнутая телевизионная система – камеры были установлены в обоих устройствах – показывала дерганые изображения, перемещающиеся то вправо, то влево. Ноксу то и дело приходилось направлять винтовку вниз, эта штука не слушалась его команд. Он приказал модифицировать ракетное топливо и взрывчатку для гарантии, что три боеголовки уничтожат тяжело бронированную машину.
Утром все было в рабочем порядке.
Так что же случилось?
Яркое изображение на телеэкране в другом конце гостиничного номера объяснило эту неудачу.
Кадры и сцены, сделанные на улице сотовыми телефонами, уже были отправлены электронной почтой в телецентры. На них был виден человек, высовывающийся из разбитого окна в отеле «Гранд-Хайат» высоко над Восточной Сорок второй улицей. Он оседлал металлическое сооружение, дергал его то в одну сторону, то в другую, пока наконец не направил ружейный огонь на ракетную пусковую установку и уничтожил ее электронику, едва механизм сработал.
Нокс подал сигнал запуска. Должны были вылететь три ракеты, одна за другой. Но появилась только одна и улетела в южную сторону.
Зазвонил городской телефон.
Нокс ответил, и на другом конце провода раздался сиплый голос:
– Это катастрофа.
Он продолжал смотреть на телеэкран. Там появились кадры с двумя устройствами, выступающими наружу из темных прямоугольников в застекленном фасаде отеля. Бегущая строка в нижней части экрана сообщала зрителям, что пока нет никаких сведений о состоянии президента.
– Кто этот человек, который вмешался? – раздался в трубке новый голос.
Нокс вообразил себе сцену на другом конце линии. Трое мужчин пятидесяти с небольшим лет, небрежно одетые, теснятся в шикарной каюте у микрофона с громкоговорителем.
Содружество.
Без одного члена.
– Не представляю, – ответил он. – Само собой, я не ожидал никакого вмешательства.
В человеке на видео можно было разглядеть, что он белый, с рыжеватыми волосами, одет в темный пиджак и светлые брюки. Из-за низкой четкости изображения камер сотовых телефонов и постоянного движения линз увидеть его лицо было нельзя. Бегущая строка на экране сообщала зрителям, что этот человек появился, что в него стреляли, что он навел одно оружие на другое и скрылся внутри.
– Как мог кто-то узнать об этом? – прозвучал в трубке вопрос. – Тем более оказаться в состоянии помешать?
– У нас явно утечка сведений.
Молчание на другом конце провода подтверждало, что те люди согласны.
– Квартирмейстер, – сказал один из троих, назвав Нокса его официальным званием, – этой операцией руководил ты. Ее провал – твоя вина.
Он понимал это.
Как в давние времена капитан корабля, квартирмейстер избирался членами команды, и на него возлагалась обязанность охранять интересы компании. Капитан сохранял полную власть во время любого конфликта, но повседневной жизнью корабля руководил квартирмейстер. Он отпускал продовольствие, распределял добычу, рассматривал споры и карал за нарушения дисциплины. Капитан мало что мог предпринять без одобрения квартирмейстера. Эта система сохранялась и по сей день, притом что Содружеством руководили
