– Постарайся действовать осторожно, – сказал Дэниелс, когда они въехали на территорию Белого дома.
– Почему я? – поинтересовалась она.
– Потому что ты здесь, ты умная и посторонняя.
– И женщина?
Президент кивнул.
– Это может оказаться на руку. У Полин бывают свои причуды.
– Почему вы подозреваете жену в утечке информации?
– Разве я сказал, что подозреваю ее?
– Дали понять.
– Она единственная, – сказал Дэвис, – кроме меня, президента и нескольких сотрудников знала все с самого начала.
– Обвинять ее – большая натяжка.
– Не такая большая, как ты думаешь, – негромко произнес президент.
Кортеж остановился перед галереей. Кассиопея увидела людей, ждущих у освещенного входа. Дэниелс вылез, раздались аплодисменты и приветственные возгласы.
Она услышала, как президент пробормотал:
– Хоть кто-то меня любит.
Дэниелс поблагодарил доброжелателей рукопожатиями и улыбками.
– Работать с ним одно удовольствие, – сказал Дэвис, наблюдая за президентом из машины. – Став главой аппарата, я быстро понял, что это счастливый Белый дом.
Ей пришлось признать, что приветствие казалось искренним.
– Не каждый день пытаются убить президента, – сказал Дэвис.
Кассиопея посмотрела на главу аппарата. Дэвис был холодным, расчетливым, мозг его, казалось, никогда не перестает работать. Превосходный человек, решила она, чтобы прикрывать тебе спину.
– Заметила что-нибудь? – тихо спросил он ее.
Да, заметила.
Среди примерно сорока человек, ждущих в темноте, чтобы приветствовать Дэниелса, первой леди не было.
* * *
Хейл расхаживал по кабинету. Остальные три капитана ушли час назад. Он надеялся, что к утру ключ к шифру Джефферсона будет найден, и они смогут вновь обрести конституционную неприкосновенность. Тогда федеральные прокуроры, обвиняющие их в уклонении от уплаты налогов, могут отправляться ко всем чертям.
Хейл посмотрел на потемневшую реку. Уединение – одно из тех достоинств, которыми он больше всего дорожил в своем фамильном прибежище. Взглянул на часы. Почти половина одиннадцатого вечера. Ноксу пора бы уже позвонить.
Он негодовал, когда слышал в свой адрес слово «пират». От бухгалтера. От Стефани Нелл. От всех, кто не понимал его наследия. Да, Содружество немало получило от пиратского сообщества, проводя в жизнь правила и методы, появившиеся в семнадцатом и восемнадцатом веках. Но эти люди были неглупы, и они преподали Хейлу важный урок, которого он не забывал.
Греби деньги.
Политика, этика, мораль – это все неважно. Главное доход. Как его учил отец? Мы получаем обед не от щедрости мясника, пивовара, пекаря, а от их заботы о собственных интересах. Алчность – вот что заставляет каждый бизнес служить своим клиентам. Она гарантирует лучший продукт за лучшую цену.
То же самое с каперством. Отними соблазн богатства, и не останется никакого мотива. Все стремятся к успеху.
Что в этом дурного?
Очевидно, все.
Самое поразительное, что в этом не было ничего революционного. Каперские свидетельства существовали семьсот лет. Каперы изначально являлись выходцами из хорошо образованных купеческих семейств, некоторые даже были дворянами. Их почтительно называли «моряками-джентльменами». Их кредо? Ни в коем случае не возвращайся с пустыми руками. Их добыча пополняла королевскую казну, что позволяло снижать налоги. Они обеспечивали защиту от врагов страны и помогали правительству в военное время. Пиратство прекратило свое существование в двадцатые годы восемнадцатого века, а каперство держалось еще сто пятьдесят лет. Теперь казалось, что Соединенные Штаты решили уничтожить его последние следы.
Пират ли он?
Может быть.
Его отец и дед не имели ничего против этого прозвища. Даже гордились им по-своему. Почему бы и ему не гордиться?
Зазвонил домашний телефон.
– У меня скверные новости, – сказал Нокс, когда Хейл ответил. – Меня надули.
Хейл слушал о том, что произошло в Нью-Йорке, и его беспокойство возвращалось. Спасение, казалось, вновь исчезало.
– Возвращайся сюда. Немедленно.
– Я уже в пути. Вот почему звоню так поздно. Сначала нужно было выбраться из Нью-Йорка.
– Как только вернешься, сразу в дом. И не докладывай остальным. Пока что.
