— Большой камень. Вроде стелы. Черный базальт или что-то в этом роде.
— Вообще-то гранит, — поправил Нокс. — И не черный, а серый с розоватыми прожилками. Почернел он от воска и лондонской грязи.
— Надписи на трех языках, — продолжал Рик. — Иероглифическом, демотическом и греческом. Нашли его в Розетте люди Наполеона. В семьсот девяносто девятом, так?
— Так.
Они остановились у второго рисунка, похожего на первый. Рик сделал два снимка — вспышки прорезали темноту.
— Решили, что находка может дать ключ в расшифровке иероглифов. Начали искать остальные фрагменты. Кто-то сказал, что камень стоит столько же, сколько и алмаз его размера. — Он пристально посмотрел на Нокса. — Так мы за этим охотимся? За кусками Розеттского камня?
— Нет.
— Те парни так ничего и не нашли. Камень вообще-то был не из Розетты — его просто доставили туда как строительный материал. — Стены почернели, как будто от сильнейшего пожара. Запекшуюся глину прорезали огромные шрамы. — А полыхало тут неслабо. — Рик снова вскинул фотоаппарат.
— Ты рассказывал о Розеттском камне, — напомнил Нокс.
— Да. Надписи скопировали, и началась гонка — кто быстрее расшифрует. Прорыва добился Жан-Франсуа Шампольон. О результатах он рассказал где-то в восемьсот двадцатых.
— В восемьсот двадцать втором, — уточнил Нокс. — Двадцать седьмого сентября, в пятницу. Многие и поныне считают эту дату днем рождения современной египтологии.
Рик пожал плечами.
— Там еще много чего, всего не расскажешь.
— Что ж, неплохо. Но кое о чем ты не упомянул.
— О чем же?
— О самой надписи. О том, что в ней говорится.
Рик невесело рассмеялся:
— Верно. Честно говоря, и не помню.
— Не ты один. Великий памятник, можно сказать, культовый, а что написано, того почти никто не знает.
— Просвети.
Нокс направил фонарик вверх. Под лучом тускло блеснул белый мрамор портала с изображениями волка по обе стороны.
— Это так называемый Мемфисский декрет. Надпись сделана в ознаменование восшествия на престол Птолемея Пятого Эпифана. В сто девяносто шестом году до рождения Христа. Золотой век Птолемеев к тому времени благополучно завершился. Во многом, конечно, благодаря Птолемею Четвертому.
— Парень все промотал, — кивнул Рик, опускаясь на колено, чтобы щелкнуть волков.
— Верно. Антиох Третий считал его слабым и неискушенным. Решил, что уж теперь-то возьмет Египет голыми руками. Для начала захватил Тир, Птолемаис и большую часть египетского флота.
— Давай без подробностей. Не забывай, часики тикают, — напомнил другу Рик.
— Ладно. Главное сражение произошло в Рафаи. Египтяне взяли верх. В страну пришел мир. Хорошая вроде бы новость…
— Но?..
— Народ и раньше страдал от налогов, а Птолемею пришлось поднять их еще больше — надо же как-то финансировать войну и праздновать победу. Недовольство усилилось. Люди уходили с земли. Начались восстания. Птолемея убили, а его наследник, Птолемей Пятый, был еще ребенком. Отряд повстанцев атаковал военные посты и храмы в дельте Нила. Эпифан отправил туда свои войска. Бунтовщики укрылись в крепости.
— Точно. — Рик щелкнул пальцами. — Думали, что там будут в безопасности. Но просчитались.
— Очень сильно просчитались, — согласился Нокс. Они стали спускаться по ступенькам ко второй двери. — Надпись на Розеттском камне гласит, что войско Птолемея пошло на штурм, захватило крепость и всех повстанцев перебили.
— Мило.
— А знаешь, где все это случилось? В местечке под названием Ликополис, в номе[10] Бузирит.
— Ном Бузирит? Послушай, это примерно там, где мы сейчас и находимся.
— Вот именно. — Нокс остановился перед вторым порталом. — Добро пожаловать в крепость древнего Ликополиса.
Рик вошел первым, выставив фонарик.
— Боже… — выдохнул он и отвернулся, скривившись так, словно его вот-вот вырвет.
