Ибрагим слегка покраснел.
— Вы же знаете, что он за человек. Перезвонит. — Он повернулся к Гейл: — Мы можем посмотреть фотографии?
— Конечно.
Француженка перенесла снимки на лэптоп и теперь начала открывать их один за другим. Все столпились у кухонного стола.
— Демотический, — мрачно пробормотал Мансур, когда на экране появилась надпись. — Вот же не повезло.
— Гейл знает демотический, — сообщила Елена. — Ведет проект по составлению словаря в Сорбонне.
— Великолепно, — расцвел Ибрагим. — Можете перевести?
Гейл сухо рассмеялась. Египтянин не хуже ее знал, что за бестия этот язык. Попросить ее вот так, с ходу перевести надпись с демотического примерно то же самое, что предложить переводчику с английского отрывок на англосаксонском.
В Древнем Египте говорили на одном языке, но записывали этот язык с помощью нескольких сильно различающихся алфавитов. Сначала появился иероглифический, представленный стилизованными пиктограммами, знакомыми всем по храмам, захоронениям и голливудским фильмам. Возник он примерно в 3100 году до новой эры. Первые египтологи полагали, что каждый символ в нем представляет собой некое понятие. Но после обнаружения Розеттского камня с идентичным текстом, записанным иероглифическим, демотическим и древнегреческим письмом, Томас Янг и Жан-Франсуа Шампольон пришли к выводу, что пиктограммы имеют не только символическое, но и фонетическое значение; что они, по сути, являются буквами, которые можно комбинировать в различных сочетаниях для образования слов; что этот язык имеет свой собственный синтаксис и грамматику.
Иероглифы — при том, что на стенах храмов, дворцов и в официальных документах они смотрятся просто фантастически — весьма неудобны для практического использования. Вот почему почти одновременно с этим языком возник более простой и удобный алфавит. Его назвали иератическим, и он стал языком литературы, бизнеса и управления в Древнем Египте. Поэтому, в частности, иератический обычно встречается на более дешевых материалах: дереве, папирусе, глине. Затем, приблизительно около 600 года до новой эры, развитие получил третий язык, демотический, низведший иератический до уровня точек, коротких линий и черточек — что-то вроде египетской скорописи. Что еще хуже, в нем отсутствовали не только гласные, но и промежутки между словами, его словарный запас был велик и включал массу просторечных слов, его алфавит менялся от области к области, и за несколько столетий он претерпел великое множество изменений, превратившись фактически в семью родственных языков. Чтобы овладеть им, требовались годы учебы и куча словарей и справочников размером с «фольксваген-жук». Все это Гейл вложила в кислый взгляд, которым и одарила Ибрагима.
— Да-да, я знаю, — смутился египтянин. — И все же…
Гейл вздохнула, хотя, сказать по правде, возникшая проблема манила ее, как манит скалолаза непокоренная, только что открытая вершина. В подземелье было слишком темно, и она еще не успела как следует рассмотреть надпись, но фотоаппарат с высоким разрешением буквально творил чудеса, так что снимки получились прекрасные — демотические знаки отчетливо проступали под слоем пыли и паутины. Она подправила резкость. Что-то в надписи уже зацепило ее внимание, но Гейл никак не могла понять, что именно.
— Ну? — спросил нетерпеливо Ибрагим.
— Может, дадите мне спокойно поработать минутку?
— Конечно, — ответил он и жестом попросил остальных выйти из комнаты.
Нокс неподвижно лежал на переднем сиденье джипа. Преследователи собрались около машины и, взяв паузу, обсуждали дальнейшие планы охоты. На теле остывал пот, и по спине, несмотря на теплый день, пробегали мурашки. Кто-то взгромоздился на капот. Кто-то щелкнул зажигалкой. Закурили. Охотники болтали, подначивая друг друга, перебрасываясь немудреными шуточками насчет возраста и неповоротливости — мол, годы уже не те. Джип покачнулся — еще кто-то оперся на крышу. Боже! Только бы никому не пришло в голову заглянуть под брезент. Но теперь все зависело от случая, а Ноксу ничего не оставалось, как только ждать затаив дыхание. И строить свои планы. А какие планы? Хасан, Нессим, Драгумисы, полиция и армия — все у него на хвосте. И это только те, о ком ему известно. Нокс не мог даже включить телефон и просмотреть фотографии. Да и что увидишь на крохотном экране мобильного? От снимков надо поскорее избавиться — если их найдут у него, это будет доказательством, что он побывал в нижней камере, и тогда лет десять тюрьмы обеспечены. В идеале фотографии стоило бы сбросить на лэптоп, но ноутбук вместе с прочими вещами покоится на заднем сиденье «фриландера»; к тому же там все равно нет USB-порта, так что остается один вариант: отправить их электронной почтой, а потом уже загрузить. Но все это невозможно, пока преследователи сидят на капоте джипа.
