Девочка стояла шагах в пяти. Покачиваясь и глядя на Диму.
Вообще-то девчонка была высокой, фигуристой, в полумраке сошла бы и за взрослую женщину, но сейчас свет фонаря падал ей прямо на лицо – а лицо было совсем детским.
Девочка была без шапки, волосы растрепаны. Из глаз у нее катились слезы. Шея была окровавлена. Нейлоновая горнолыжная курточка была чистой, а вот на светло-голубых джинсах тоже проступали потеки крови.
Пастухов бросил пакет и букет на сиденье и кинулся к девочке. За спиной у него затейливо выматерился водитель, тоже увидавший девчонку.
– Что с тобой? – закричал Пастухов, хватая девочку за плечи. – Ты как? Где он?
Почему-то он не сомневался, что девочка сейчас покажет, «где он», и он догонит этого козла, и задержит, и в процессе задержания, если повезет, что-нибудь ему сломает или отобьет.
Но девочка тихо спросила:
– Вы полицейский, да?
Пастухов, который толком не осознавал отсутствие на нем формы, кивнул:
– Да. Да, конечно! Где он?
– Увезите меня, мне холодно, – жалобно попросила девочка. – Увезите меня, пожалуйста.
Насильника рядом не было. Водитель выбрался из-за руля, достав откуда-то бейсбольную биту (как известно, в России почти никто не играет в бейсбол, но вот бит продается сопоставимо с США). Идущая по Астраханскому семейная парочка увидела девочку, Пастухова, водителя – и юркнула в супермаркет. А вот двигавшийся по Протопоповскому пацан с ранцем, напротив, остановился и издал восхищенный возглас – так радостно, что Пастухов подумал о воспетой в Библии пользе телесных наказаний для воспитания детей.
– Тебе нельзя сейчас покидать место происшествия… – начал было Пастухов.
И осекся.
Он увидел, откуда текла кровь. Два крошечных отверстия на шее девочки. Два следа от укусов.
– Пошли, – решил он и потащил девочку к машине. Та не сопротивлялась, будто, приняв решение довериться ему, вовсе перестала о чем-то думать.
– Эй, в милицию ее надо… – сказал водитель. – Или в больницу… Эй, тут же Склиф рядом, сейчас…
– Я сам полиция! – Пастухов одной рукой достал из кармана «корочку» и сунул водителю под нос. – Никакого Склифа. Гони на Сокол.
– Зачем на Сокол? – поразился водитель.
– Там офис Ночного Дозора, – сказал Пастухов, укладывая девочку на сиденье и подсовывая ей под голову ее же сумку. Ноги девочки он положил себе на колени. С высоких «зимних» кроссовок закапал грязный тающий снег. А вот шея не кровоточила. Хорошо, что слюна вампира останавливает кровь после еды.
Плохо, что вампиры не всегда останавливаются вовремя.
– Какой еще Ночной Дозор? – удивился водитель. – Я в Москве двадцать лет живу, не помню такого.
«Ты и не будешь помнить», – подумал Пастухов. Но говорить это вслух не стал. В конце концов, он и сам, когда доводилось заходить к Иным, не был до конца уверен, что ему оставят память.
Лучше не зарекаться.
– Ты быстро вези, – посоветовал он. – Я штуку заплачу.
Водитель красочно объяснил, куда Пастухов должен будет поместить свою тысячу, и прибавил газа.
Девочка лежала, закрыв глаза. То ли впала в забытье, то ли была в шоке. Пастухов искоса глянул на водителя – тот не отрывал глаз от дороги. Тогда, чувствуя себя насильником и извращенцем, Пастухов осторожно раздвинул девочке ноги.
Джинсы в промежности были чистые, не испачканные. По крайней мере ее никто не насиловал.
Хотя, если уж говорить начистоту, с точки зрения Пастухова, – сексуальное насилие было бы куда меньшим злом. Привычным.
