– Не стоит беспокоиться. Может быть, потом, когда обсудим дело…
Помимо кресла, в котором расположился хозяин, в комнате был только один стул. Гость отодвинул его подальше от окна и лишь потом сел. Хотя, возможно, он просто боялся сквозняков. Да и вид из окна особой живописностью не отличался: Вальграм – город торговый, промышленный и красотой не блещет. Единственной отрадой была синева над черепичными крышами домов. Лето, казалось бы захлебнувшееся дождями, снова вернулось в Эрд, и не верилось, что ненадолго.
Комната, в которой они находились, не ласкала и не оскорбляла взора. Выцветшие обои, костяное распятие и круглое зеркало на стене, на столе – старомодная оловянная посуда. Безликая чистота сдаваемой внаем квартиры для приличных одиноких жильцов.
– Так в чем же состоит ваше дело?
– Прежде всего… Мой господин получил сведения, будто вы беретесь за некоторые деликатные поручения, к которым избегают привлекать императорскую полицию либо службу генерал-губернатора. Что, действуя против преступников, вы не боитесь немного нарушить закон. И что вы не смеетесь над предположениями, которые некоторым людям кажутся странными и дикими.
– Допустим, вашего господина не обманули. Тогда что?
– Мой господин предлагает вам сумму вдвое больше той, что вы получили в Камби, – это за вычетом расходов. Аванс выплачивается сразу же по достижении устной договоренности.
– Щедро. Но в чем, собственно, заключается поручение?
– От вас требуется разыскать некую женщину. К месту, которое вам назовут, вы доставите ее живой, но связанной по рукам и ногам, с завязанными глазами и кляпом во рту.
– Фу, как некрасиво, – протянул Мерсер. – Женщин можно убивать, но зачем же при этом обращаться с ними грубо?
– Если б это была обычная преступница, мой господин нашел бы ловкого и небрезгливого полицейского чиновника и не стал бы затруднять вас. А эта женщина… в прежние годы ее назвали бы колдуньей, но теперь времена просвещенные. Тех, кто верит в магию, высмеивают… поэтому просто скажем, что она обладает умением заставлять видеть то, чего нет. И не дай бог ей заподозрить, что вы ее ищете. Она может явиться кем угодно: братом, лучшим другом, женой или старенькой матушкой.
При всей сдержанности, за этими словами крылось живое чувство – но какое? Гнев, страх, обида?
– Оборотень? – иронически уточнил Мерсер.
Но Стефан Вендель был невозмутим.
– Отнюдь. Это все наваждение, обман зрения. Представьте себе огонь, который не жжется, но выглядит как настоящий… Впрочем, вы, возможно, относитесь к подобным вещам как к сказкам суеверного простонародья, недостойным внимания образованного человека.
– Вовсе нет. Я, как вы догадываетесь, не домосед. И в своих странствиях сталкивался с явлениями, которые не объяснишь иначе, как вмешательством сил… мне не хотелось бы употреблять выражение «сверхъестественных», ибо кто из нас, грешных, возьмется определить границы естества? Но существование того, о чем вы рассказывали, готов допустить. И здесь позволю себе встречный вопрос. Если все обстоит именно так, почему вы не прибегли к помощи Церкви? У нее свои методы выявления людей с подобными талантами.
– О, да, и весьма эффективные. Но в наше время боязнь показаться смешным в глазах окружающих сильней страха перед вечными муками, и яд скептицизма поразил уже многих служителей Церкви. А кто не поддался ему, те впали в другую крайность.
Взгляд Венделя лишь на мгновение переместился в сторону окна, но Мерсер это заметил.
– Вы имеете в виду епископа Деция и ангелистов?
Секта приверженцев Ангела-Мстителя, в просторечии ангелистов, мало у кого в Эрде вызывала сочувствие. Но справиться до конца с этой заразой, возникшей во времена гражданской войны, то есть свыше тридцати лет назад, пока не удавалось. Среди беднейших жителей Эрда – и крестьян, и городской голытьбы – нет-нет да и находились желавшие последовать заветам Ангела-Мстителя. Не так давно ангелисты обнаружились в Вальграме. А епископ Деций, переведенный в самый северный порт империи из Дальних Колоний, принялся возвращать сектантов на путь истинный теми же методами, что привык применять к дикарям по другую сторону океана. Останки главарей секты сожгли на рыночной площади либо прибили по частям над всеми воротами Вальграма.
