— Николай Николаевич, дорогой мой, займитесь, пожалуйста, делом. Очень вас прошу.
Я растерялся.
— Да я разве чего, я ничего… — промычал я и покраснел.
— Влип, — ехидно прошептал Балбесов.
В этот момент дверь отворилась, и на пороге вновь возник Завмагов.
— А ты врешь, старик, будто на Истринском не было тарелочки, — пробасил он, снова подкатываясь ко мне. — Была, мне очевидец рассказывал. Большая, черная такая, и грохот от нее неимоверный. Не мог ты ее не видеть.
— А я тебе говорю — не было тарелочки, — сердито прошептал я, косясь в сторону шефа. — Гроза это была, обыкновенная майская гроза. Действительно, была, большая такая, вся черная, но туча, и грохот от нее, совершенно верно, был неимоверный. А очевидец твой врет, надеясь на дешевую сенсацию, или просто страдает галлюцинациями. И потом, разве сейчас тарелочками, или другими какими НЛО, народ удивить? Почти каждый что-нибудь знает, слышал или даже видел. Так и скажи своему очевидцу. А если мне не веришь, то нечего и спрашивать. Тоже мне, любитель фантастики нашелся!
Озадаченный Завмагов почесал в затылке и, ничего не ответив, покинул помещение, «До чего же дотошный мужик, — с облегчением вздохнул я. — Кто ж мог подумать, что его тема космических пришельцев разберет. Поистине, пути Господни неисповедимы».
Следующие два часа я провел в усердной работе. Несколько раз я ловил на своем затылке одобрительные взгляды Евграфа Юрьевича и, поощряемый ими, с еще большим рвением и старанием принимался за порученное мне задание. Накануне обеда передо мной вновь выросла порядком уже надоевшая грузная фигура Завмагова.
— Не было грозы, — без предисловий начал он, — я это точно узнал. Ни в субботу, ни в воскресенье. Оба выходных над Истрой стояла ясная солнечная погода. Это уж не очевидцы говорят, это официальная пресса сообщает. Так что, старик… — Завмагов развел руками, показывая, что застал, мол, тебя на месте преступления.
— Да что ты ко мне привязался, как… как репей! — прошипел я, устрашающе вращая глазами.
— А ты мне правду скажи, тогда и отстану. В эпоху гласности…
— Да иди ты!.. — взорвался вдруг я, не в силах более сдерживаться. И без того круглое лицо Завмагова стало еще круглей.
— Что?! — непонимающе прохрипел он.
— Чем вы там заняты, Николай Николаевич? — раздался сзади голос шефа. — Что это за тип к вам все время ходит?
Я, обрадованный вмешательством начальства, обернулся и умоляюще произнес:
— Евграф Юрьевич, прошу вас, оградите меня, пожалуйста, от посягательств на мое рабочее время со стороны сотрудников чуждого нам подразделения. Иначе я не успею откорректировать этот отчет, будь он неладен… Простите.
Шеф грозно взглянул на Завмагова и тоном, не обещающим ничего хорошего, спросил:
— Гражданин, вы, собственно, по какому делу? У вас что, с Нерусским общая тематика? Или вы его ближайший родственник? Может быть, вы его незаконнорожденный сын от первого брака?
Глаза у Завмагова катастрофически полезли из орбит — то ли от удивления, то ли от непонимания, а вернее всего — от того и от другого сразу.
— Я? Сын? Боже упаси! Он про тарелочку не хочет…
— В таком случае покиньте зал! — повысил голос Евграф Юрьевич.
И тут случилось нечто невероятное. Завмагов, словно наполненный гелием воздушный шарик, подпрыгнул, взвизгнул и, не касаясь пола, вылетел из помещения.
— Так-то оно лучше, — резюмировал Евграф Юрьевич. — Так что вы там про тарелочки говорили?
Я обалдело уставился на шефа.
— Тарелочки? В смысле НЛО, что ли?
— А я не знаю, про какие вы там тарелочки вели беседу. Вы уж нам сами поведайте.
Я никогда не мог понять, когда шеф шутит, а когда говорит всерьез, так как ни разу не видел на его лице и тени улыбки. Как сейчас, например.
— А вы сами у Завмагова поинтересуйтесь, Евграф Юрьевич, он у нас теперь специалист по внеземным цивилизациям. А я ровным счетом ничего не знаю.
— Ой ли? — подозрительно прищурившись, произнес Балбесов. — А почему это он именно к тебе пристал со своими тарелочками? Ты где был в выходные?
— Это что, допрос? — нахмурился я.
— Что вы, уважаемый коллега! — добродушно рассмеялся Балбесов. — Искреннее, дружеское любопытство. Не более.
