День рождения ребенка и день рождения школьника, т. е. 1-е в его и в родительской жизни первосентябрьское утро, определяют наши общие с ним жизни на долгие-долгие годы. С коляской и малышкой-дочкой мы провожали нашего старшего в школу, и я, в предвкушении торжественного момента праздничной линейки, все поправляла ему то ранец, то цветы, то воротничок рубашки. Но… у дверей школы был буквально людской водоворот, и кто-то вырвал его ручонку из моей, и моего сынишку куда-то унесло. Не успела я опомниться, как тяжелые школьные двери захлопнулись, и кто-то из-за них прокричал: «Полдвенадцатого!» — «А его оттуда выпустят?» — с ужасом спросила младшая сестренка. Так мы встретились со школой, так я, выражаясь фигурально, переступила ее порог. С тех пор с небольшими вариациями эти встречи повторялись регулярно, я четырежды шла первый раз в первый класс и четырежды в третий класс, трижды в пятый, дважды в шестой и один раз в восьмой. И ни разу не было праздника, всегда толкотня, беспорядок, длинные нудные речи, фоном которых служили окрики: «Иванов, замолчи!», «Стой смирно, я кому сказала!»
Ну вот, скажет читатель, столько недостатков у нашей школы, что не знаем, за что хвататься, что искоренять в первую очередь, а она о такой ерунде — праздник не тот! Но как в капле воды отражается весь небосвод, так в каждом крохотном эпизодике видна главная, на мой взгляд, беда нашей школы — отсутствие профессионализма. Кажется, что это не школа, просто милые и не очень милые, молодые и не очень молодые тети собрали, говоря словами Л. Толстого, «в одно небольшое место» много-много мальчиков и девочек и теперь пытаются их чем-то занять. И на события в этих, так сказать, коллективах реагируют по-домашнему, кто как может, кто умно и честно, кто неумно, а кто и вообще никак. Больше всего мне нравится, когда матерям говорят: «Вы позанимайтесь с вашим ребенком математикой (письмом, историей, английским, географией, алгеброй, химией и прочая, и прочая, и прочая…)» Мне кажется, эта столь обычная в школе фраза (как говорится, поднимите руки, кто ее слышал) — приговор нынешнему состоянию методики как науки. Раз в представлении учителя любой родитель с любым вполне непедагогическим образованием способен научить тому, чему не удается научить учителю-профессионалу, значит, никакого знания для этого не нужно, стало быть, и науки никакой нет. Если б еще хоть объяснили, как именно заниматься, книжку бы какую порекомендовали — куда там! Не знаю, как другим, а мне тяжело заниматься тем, что я плохо знаю и плохо понимаю: физикой и математикой, алгеброй и химией, например. Мы говорим и пишем — в учителя только по призванию, иначе ой-ой-ой. Зато швея или инженер в роли учителя на дому — что ж тут удивительного?
Сшить зайца и написать реферат о творчестве Рокотова, склеить елочную игрушку и подготовить доклад о советской архитектуре, написать сочинение по картинке и связать шарф, решить 20 задач по физике и купить чулок в резинку для создания куклы — это далеко не полный список дел многодетной мамы на неделю. Нет, конечно, я не пишу все это сама, но я объясняю, где взять материал, как пользоваться энциклопедическим словарем, учу вдевать нитку в иголку и звоню подруге: «Лора, приезжай вязать с Маней шарф, а то будет двойка». Что делать моей соседке, не изучавшей особых наук и не имеющей навыка работы с книгой?
Меньше всего я хочу в очередной раз сказать, что, мол, учителя такие-сякие. Самое, на мой взгляд, поразительное, что хорошие никак не переведутся, кто тихо, а кто и энергично барахтается и тонуть не желает. Но и тонут в тине мелочных придирок многие. И при этом полное отсутствие каких-либо критериев оценки и огромное количество каких-то тайных, потому что мне так их никогда и не удалось увидеть, инструкций.
Чуть заикнешься, за что такая, а не другая отметка, — напоминают об инструкции то ли министерства, то ли РУНО, то ли прошлого года, то ли позапрошлого. И вот я хочу сказать: если у нас демократия и гласность, почему не вывесить все эти инструкции в вестибюле школы вместо нелепых правил для учащихся? Что это за государственная тайна такая — как учат наших детей? Или учебная работа, как новый наряд короля, видна только посвященным, и исполняющие эту работу смертельно боятся, что какой-нибудь невинный родитель заметит, что король гол?
