Вот это правильно! Это Черчилль одобряет. Сам он собакам никогда спуску не дает. Потому что известно: лучшая оборона — это нападение. И если кто — то хочет тебя превратить в мышь, прощать такого нельзя. Надо, чтобы он сам потом в мышь превратился. И Черчилль мечтательно представил себе, как тигровый боксер из соседнего подъезда, ужасно несимпатичный тип, хам из хамов, хотя при встрече один на один и довольно трусливый, вдруг начнет стремительно уменьшаться в размерах, а куцый хвостик его, наоборот, отрастает, и вот уже перед Черчиллем униженно присела на задние лапки мышь тигровой масти. Морда у нее, правда, по — прежнему та же, со свисающими брылями, и боксер, еще ничего не поняв, продолжает скалить зубы. Какое же жалкое зрелище! Черчилль хватает зарвавшуюся мышь за шкирку, подбрасывает в воздух. Еще несколько минут — и от боксера не останется и следа, а он, Черчилль, вкусно и сытно поужинает…
Неожиданный звонок в дверь заставил кота встрепенуться. Оказывается, он до того размечтался, что даже заснул! Неужели бабушка пришла? Нет, увы: всего лишь дедушка. Тогда можно еще подремать.
…Команда «разведчиков» вышла из подъезда — в центре Марфа, накинувшая на голову вместо шапки капюшон шубы, а по бокам, как два верных телохранителя, Клим и Илья. Все трое целеустремленно двинулись по Первому Серебрянопрудскому проезду в сторону Симаковской улицы. Шли молча. Говорить никому отчего — то совсем не хотелось. Главное — скорее достигнуть цели.
Скорее, увы, не получилось. На середине пути Клим внезапно ойкнул и шарахнулся за спины друзей.
— Ты чего? — не понял Илья.
— Отец, — трагическим шепотом сообщил Ахлябин. — С братом и сестрой. Увидит — вопросов не оберешься. А от малявок вообще не отделаешься. Одна надежда, что в темноте не заметят. Вы идите, не оборачиваясь, а я за вами. Глядишь, проскочим.
Родители Клима давно развелись и жили врозь. Мальчик остался с мамой, а у папы появилась новая семья и родилось еще двое детей, мальчик и девочка.
Мама Клима постаралась приобрести дом в том же районе, где жил ее бывший муж, чтобы у сына оставалась возможность свободно общаться с отцом и не терять с ним связи. Он и не терял, наоборот, в новой семье Андрея Климентьевича его все обожали, однако сейчас незапланированная встреча с родственниками совершенно не входила в его планы.
Андрей Климентьевич действительно не заметил старшего сына, но двое малявок оказались куда более зоркими.
— Папа! Гляди! Это же наш Клим! — звонкими голосами заорали они.
— Ахлябин, придется выходить. Все равно ведь попался, — не оборачиваясь, шепнул ему Илья.
— Тогда уж давайте все вместе подойдем, иначе они меня замучают. Ну пожалуйста! — взмолился тот.
В следующий миг Даша и Саша с веселым криком повисли на нем с двух сторон.
— Здравствуйте, ребята, — поприветствовал всю компанию Андрей Климентьевич. — Я папа Клима, если с кем не знаком.
— А я Илья, — объявил старший мальчик и добавил: — Хотя вообще — то мы с вами давно знакомы.
— Да, да, да! Совершенно верно! — радостно воскликнул отец Ахлябина. — Мне тоже так показалось.
Андрей Климентьевич перевел взгляд на Марфу, с интересом ее оглядел, но от вопросов воздержался. Хватит с него и того, что не узнал Илью. Возможно, его и с этой девушкой уже знакомили, хотя он лично не припоминает. Надо у бывшей жены уточнить. Девушка — то, пожалуй, постарше мальчишек будет, и, на его взгляд, не слишком они подходящая для нее компания. Вернее, она для них. Фу, черт, совсем запутался.
— Ну, как дела, сынок? — похлопал он по плечу Клима.
— Все нормально, пап, только мы с ребятами сейчас торопимся. У нас дела. Я лучше вечером тебе позвоню, ладно?
— И нам, и нам позвони! — хором проверещали Даша и Саша.
— Ну конечно, — рассеянно улыбнулся Андрей Климентьевич. — А мы тут еще погуляем.
Саша уже принялся разбрасывать своей игрушечной лопаткой во все стороны морозный снег, ослепительно сверкавший под ярким светом фонарей.
— Пока, пока, — торопливо помахал им рукой Клим, и ребята устремились дальше.
Вот наконец и дом с голубым торцом. Впрочем, в темноте декабрьского вечера торец казался каким — то серым.
