– Вы не должны причинять вред птицам! – страстно заступилась за безвинные жертвы злых чар Мирей, следуя своей эльфийской сути. – Это несправедливо!
– Мир в общем-то не слишком справедлив, Мири, – философски заметил Рэнд, похлопав подругу по руке, сжавшей подлокотник кресла, и сунул ей на колени теплого и пушистого Рэта в качестве утешения, – но в интересах нашего мага поискать другой способ: паленое перо так воняет, что он и заклятиями от смрада не избавится!
– А с другого конца зайти нельзя? Сами птицы не могут вырваться из сети чар, и у нас нет времени ее расплетать, но если воронам как-нибудь помочь? – задала важный вопрос Элька.
– Чары принуждения могут быть разорваны, – согласился опытный маг, оценивая предложение хаотической колдуньи, – если объект принуждения испытает необычайно сильный взрыв эмоций, спутывающих заклятия. Но птицы – довольно примитивные существа, не способные на резкие перепады чувств. Не лучше ли сосредоточиться на сооружении защитного купола над полями? Это сработает наверняка!
– Мы можем усилить уже имеющиеся чары, – деловито согласилась Минтана, открываясь силе мира и накапливая энергию для творения заклинания.
– Любое живое существо способно испытывать ужас, Лукас! – закусив губу, объявила Элька, чего только не пересмотревшая в отрочестве, в том числе и разносортные фильмы ужасов. Оттого девушка была прочно уверена в своей точке зрения.
– И чем вы предлагаете напугать птиц, мадемуазель? Иллюзиями пожара, грозы, может быть, огородных пугал? – скептически поинтересовался маг.
– Эсгалом! – почти выкрикнула довольная идеей Элька и сама понимавшая, что пернатых, вздумавших сожрать чей-то урожай, такими примитивными штуковинами на понт не возьмешь. – Пусть оборотится Амбиларом, зря, что ли, Дориман свои подарки раздавал, надо поставить его крылья и хвост на службу сельскому хозяйству Алторана!
– Может сработать, – согласился Лукас, заинтригованный идеей девушки, – неожиданная мысль, но действительно может сработать!
– Да что там может, Лукас! Наверняка! Я, бывает, Гала и в теле человека боюсь, что же с бедными птичками будет, когда он в такую тварюгу здоровенную оборотится! Ей-ей, под ними в этот момент лучше не стоять! – подал Рэнд голос в поддержку Элькиной идеи.
– Мосье? – Д’Агар обернулся к Галу, ожидая согласия или отказа.
– Я сделаю это, – со спокойным достоинством отозвался оборотень, не заявляя возмущенного протеста на то, что им возжелали запугать стаю ворон. Однако в абсолютный успех предприятия Гал не верил, потому что попросил: – Но ты все-таки займись защитой полей, Лукас.
Лумалу, Налу и Минтане, не понимающим, о чем идет речь, оставалось только наблюдать за разговором посланцев богов и верить, что те способны помочь. Эсгал спешился, неохотно отстегнул перевязь с мечом и закрепил у седла, кинул поводья своего коня Эльке. Судя по всему, благословенное Дэктусом оружие не могло быть подвергнуто трансформации заодно с обличьем, одеждой и обувью воина.
– Я буду стеречь твой меч как зеницу ока! – «растрогалась» девушка. – И не дам Лукасу сбыть его на ближайшей деревенской ярмарке!
– Мадемуазель! – наигранно возмутился маг. – Как вы могли обо мне такое подумать! Сбыть на ярмарке меч мосье Эсгала?! Такое могущественное, заколдованное, пардон, мосье, – поспешно исправился Лукас, не дожидаясь ставшего традиционным строгого замечания воителя, – благословленное оружие, должно попасть только в руки истинного ценителя, ему место в частной коллекции! Да и платят коллекционеры побольше!
– Это точно, – тоном знатока подтвердил Рэнд, не раз воровавший вещи под заказ.
Эсгал кривовато улыбнулся, показывая, что оценил шутку, кивнул напоследок компании и сорвался с места. Он помчался вперед по траве в направлении приближающейся и видимой уже невооруженным взглядом тучи птиц, летящей в каком-то странном порядке, «туча» больше всего походила на каплю или клык. Возможно, такая конфигурация эскадрильи тоже являлась знаком происков врагов кукурузы и Алторана.
– Куда это он? – поразился Лумал, вытаращив глаза на воина, гигантскими скачками несущегося «в пампасы», уши трогга удивленно встопорщились, став похожими на чернобыльские, оттого приобретшие столь загадочный цвет, лопухи.
