– Как насчет площади? Можно поработать? – гнул свое Коля.
– Если все то, что ты рассказал, – правда, завтра, скорее всего, дам положительный ответ. – Девяткин поднялся и мгновенно исчез в темноте.
Через какое-то время он уже сидел в машине и тыкал пальцем в кнопки телефона, набирая номер оперативника старшего лейтенанта Саши Лебедева, который сейчас дежурил в Управлении внутренних дел. Голос старлея был заспанным – видимо, пятничный вечер прошел без серьезных происшествий. Лебедев только вчера вернулся из Питера, с ведомственных соревнований по классической борьбе, где взял все призы и медали. Просил от дежурства освободить, но сейчас время отпусков, и подменить старлея некому. Вот и пришлось ему впрягаться.
– Кто у тебя из оперов свободен? – спросил Девяткин. – Хорошо. Слушай адрес…
«Волга» быстро долетела по шоссе до города и запетляла по пустынным узким улицам. Сквозь запыленную листву вечнозеленых кустов и деревьев проглядывал унылый пейзаж: крашенные известью глинобитные дома с узкими темными окнами, заборы, местами обвалившиеся, какие-то приземистые постройки – то ли сараи, то ли кошары для овец.
За время пути Рахад рассказал, что в гостинице «Айни», где заказан номер, накануне бандиты убили двух заготовителей из Куляба, выгребли всю выручку за проданный скот и смылись. Поэтому придется остановиться в небольшой гостинице «Баскунчак». Ковров и кондиционеров там нет, но люди живут солидные, степенные: снабженцы из глубинки, командировочные чиновники, а не всякая шпана. Питаться можно в закусочной «Курык», это через площадь первый переулок. Если верить слухам, тамошней стряпней еще никто не отравился насмерть. А небольшие проблемы с желудком – они у всех приезжих.
До конторы, где придется работать, и в поездках по городу Джейн будет сопровождать сам Садыков. Во избежание нездорового интереса и в целях безопасности, о том, что Джейн иностранка, лучше никому не говорить: ни старику коридорному, ни кастелянше, что сидит у входа в гостиницу. Душанбе – не самое безопасное место на свете, гражданская война закончилась только на бумаге, в округе продолжают постреливать. Граница с Афганистаном – вон она, рядом. В городе полно вооруженных ублюдков, готовых пустить кровь за дозу героина, хотя эта доза стоит не дороже кукурузной лепешки. Если Джейн захочет, Садыков без проблем найдет двух-трех парней, которые умеют обращаться с оружием. У номера Джейн поставят дежурного, а сопровождать ее в поездках по городу будет еще одна машина.
– Этого не требуется, – ответила Джейн. – Я рассчитала так: работа с бумагами – это два-три дня. Затем выезжаем на место, в поселок Измес, продолжим работу там. Это еще два-три дня, и на этом все – я вылетаю обратно.
– На мой взгляд, в Измесе осматривать нечего, – заметил Садыков. – Пару лет назад хотели наладить производство по выделке кожи. Начали строительство, подвели электричество, но на том и бросили. Все, что люди смогли растащить, – растащили. Теперь там только голые стены.
– Хочешь не хочешь, а ехать надо, – вздохнула Джейн. – Мне платят деньги за экспертную оценку недвижимости. Если я буду сидеть в кабинетах и перебирать бумаги – потеряю работу.
– Как скажете, – легко согласился Садыков.
Он помог Джейн зарегистрироваться в гостинице, поговорил с консьержкой, малограмотной женщиной, плохо понимавшей по-русски, показал простенький номер, выходивший окном на задний двор, в котором были лишь железная кровать, полированный стол, бельевой шкаф, пара стульев с прямыми деревянными спинками и пожелтевший от времени холодильник, издававший странные звуки, напоминающие хрипы смертельно больного осла.
В углу стоял железный рукомойник, под ним помойное ведро. На полу – пластиковая бутылка с мутной водой, это для умывания. Над кроватью в рамке под стеклом пылилась репродукция картины, изображавшей то ли пустыню, то ли поле с пожелтевшей травой. Над полем вставало зловещее багровое солнце. Джейн спросила, нет ли в номере душа, но ее провожатый только головой покачал и распахнул низкую дверь, за которой находился крошечный туалет – пожелтевший от времени унитаз и голая лампочка, свисавшая на длинном шнуре.
