Описанная в книге казнь студентов поставила окончательную точку в сомнениях профессора — это не мистификация, не случайное, пусть даже самое невероятное, совпадение. Либо он тихо сошел с ума, либо мир вовсе не таков, каким его представляли до сих пор.
И все же он зафиксировал еще одну неточность в описании Шнайдера. Очевидцы, присутствовавшие на процессе (от их университета было несколько представителей), не упоминали ни о какой сломанной ноге Софи Шолль. Все подсудимые физически выглядели нормально. Да и не было никакой необходимости истязать тех, кто почти сразу во всем сознался. Безупречная по существу, книга явно грешила в мелочах. Это косвенно свидетельствовало о том, что она не возникла по воле высших сил — ее написал человек.
Эрна весь тот вечер провела в полутемной гостиной рядом с матерью. Они о чем-то тихо разговаривали.
* * *
Он сидел на своем обычном месте в курии Гостилия на Римском Форуме. Шло очередное заседание. Незнакомый Элианию сенатор зачитывал последние постановления императора. Он был из новых, этот сенатор. Их здесь уже больше трети, новичков, пришедших из провинций с легионами Красса, Помпея, Лукулла и самого Суллы или назначенных диктатором из числа римских оптиматов Они постепенно заменяли тех, кто попадал в списки репрессированных, получивших страшное название проскрипционных.
Это было уже не первое заседание после того кровавого истребления самнитов в цирке Фламиния. На следующий же день здесь, в здании сената, появился первый большой проскрипционный список из двухсот имен. Его внесли в виде свитка и передали Сулле сразу после принятия некоторых постановлений. Главным из этих постановлений стало присвоение императору звания «спасителя отечества» и утверждение его диктатором сроком на шесть месяцев.
В тот день из списка зачитали имена двух десятков присутствовавших в курии сенаторов. Их тут же увели и казнили прямо на Форуме. На другой день принесли второй такой же список, но уже с новыми двумя десятками имен. Снова вывели двадцать человек. Потом это повторялось еще и еще. Вначале списки почти полностью состояли из патрициев и всадников. Постепенно в них стали появляться имена простых, но состоятельных квиритов. А недавно большие доски с двумя тысячами имен проскриптов впервые выставили на Форуме на всеобщее обозрение.
Со своего места встал Сулла. Как всегда на заседаниях комиций, он был в военном облачении, как бы подчеркивая этим: «Не указывай на закон тому, кто опоясан мечом». Несколько дней назад его вместе с Метеллом избрали консулом республики. Многие при этом надеялись, что убийства наконец прекратятся, но они только ширились.
— Вы знаете мою главную цель, — сказал консул, — это скорейшая романизация Италии. Здесь, на Апеннинском полуострове, не должно остаться ни одного инородца, за исключением рабов и вольноотпущенников. Я имею в виду инородцев по духу, а не по крови. И прежде всего надлежит искоренить этрусскую письменность и пришедший от них обычай гладиаторских поединков. Кому эта затея не по душе, пусть убирается в провинции, а лучше еще дальше, к варварам. Италия — только для римлян!
Слушая его, Элианий понимал, что все они, сидящие здесь и облаченные в «тога претекста» — белые шерстяные ткани с пурпурной каймой, — выполняют исключительно протокольную функцию и ничего не решают. Списки проскриптов Сулла составляет в другом месте и с другими людьми. Его советчики — продажный Катилина, вольноотпущенник Хризогон, ослепленный жаждой обогащения Марк Лициний Красс. Там же диктатор решает вопросы войны и мира, а они только утверждают его решения о снабжении легионов в Испании, об отправке подкреплений Помпею на Сицилию, о выделении денег на строительство флота для переброски войск в Африку. И это он называет возрождением функций сената!
— Вот почему наш император так не любит тогу, — прошептал на ухо Элианию его сосед Сульпиций Кане-га, — ведь она от этрусков, как и почти все в Риме.
Элианий согласно кивнул, огляделся и вдруг увидел Цезаря. Молодой патриций перешептывался с несколькими окружавшими его сенаторами. Как он понял, что это именно Гай Юлий Цезарь? Да так же, как и то, что рядом сидит Сульпиций Канега. Но что он тут делает? Ведь ему давно пора спасаться бегством за пределами Италии. Особенно после его дерзкого отказа Сулле развестись с женой.
