Кухарка полковника жила неподалёку и приходила готовить нам обед и ужин. Несмотря на то что это обстоятельство выразилось в некоторое неудобство для меня, мы попросили её не готовить завтрак, поскольку Холмс обычно спал допоздна. Заодно она снабжала нас теми газетами, которые можно было достать в этой глуши. Я снова начал читать «Британский медицинский журнал» и намеревался следить за последними новостями. Моё внимание привлекла колонка о продолжающемся процессе над известным актёром и писателем Оскаром Уайльдом. Его последняя пьеса «Как важно быть серьёзным» хоть вначале и пользовалась популярностью, как и все предыдущие, однако была снята с репертуара после того, как Уайльда обвинили в содомии. Оставалось только руками разводить. Мы с женой видели эту пьесу в театре Сент-Джеймса в мае, и нам обоим она невероятно понравилась.
Скоро я пресытился новостями и смиренно принялся за медицинские журналы, которые привёз с собой. Через несколько часов я взял книгу в маленькой библиотеке полковника. Ею оказалась «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», которая была быстро распродана и которую я так хотел прочитать с момента её выхода. С маленьким томиком в руках я устроился на уютном диване и открыл первую страницу.
Я заснул и проснулся только около полуночи. Холмс был в оружейной комнате и внимательно читал оставленные мной газеты. Я пожелал ему спокойной ночи и отправился спать. Закрыв глаза, я смутно слышал, что погода вновь переменилась и за окном шёл сильный дождь.
* * *
Дождь продолжался почти весь четверг, лил и в пятницу и затих только после захода солнца. К этому моменту Холмс приблизился к завершению монографии и объявил, что закончит на следующий день. А я дочитал историю о Джекиле и Хайде и начал уже жалеть, что не привёз с собой больше журналов по медицине. Я не мог выйти из дома из-за дождя и последние два дня только и делал, что читал, и осилил всё, что было интересного.
Дождь прекратился, но уныние предыдущих дней задержалось. Наступил тёмный и мокрый вечер. Холмс играл на скрипке, видимо ту самую новую пьесу, о которой упоминал перед отъездом, когда около девяти часов в парадную дверь громко постучали. Судя по производимому шуму, визит был крайне срочным.
* * *
Никто бы не осмелился прийти вот так, просто постучав, подумал я. Полковник Хейтер предпочитал уединение и содержал этот дом в Суррее только для того, чтобы иметь возможность побыть в одиночестве. Соседи жили в некотором отдалении. И хотя полковник не был нелюдим и неприветлив, знакомство с ними оставалось лишь шапочным. По своей природе Хейтер слыл закрытым человеком и, насколько я знал, гостей не любил. А его приглашения погостить были не чем иным, как исключениями, лишь подтверждавшими правило.
Я открыл дверь маленькому худому человеку, одетому в тёмно-коричневый костюм и чёрный плащ. Он на одном дыхании извинился за беспокойство и представился как мистер Гаммитс, слуга доктора Ламара Керри. Доктор оказался соседом полковника и жил в доме прямо по другую сторону от небольшой рощицы, разделявшей их владения на востоке.
— Доктор Уотсон здесь? — спросил он с выражением полного отчаяния на лице. Его голос был немного высоковат и показался мне неприятным. — Насколько я знаю, он остановился здесь, в доме полковника; по крайней мере, так говорят в деревне.
— Доктор Уотсон — это я. Что случилось?
Мужчина был очень взволнован. Он сделал глубокий вдох, прежде чем ответить.
— Сэр, будьте так добры, мой хозяин упал на пол. Если бы вы могли прийти, — он ещё раз вдохнул, — и посмотреть на него, сэр, — ещё один глубокий вдох. — Я бежал сюда всю дорогу, сэр, — добавил он, всё ещё глотая воздух между словами. — Думаю, доктора Керри могли застрелить, сэр. Я слышал выстрел и потом нашёл его на полу.
— Боже милостивый! Выстрел! Да. Конечно я пойду с вами.
Выражение благодарности появилось на взволнованном лице человека.
— Спасибо вам, сэр.
Холмс к этому моменту уже отложил скрипку, переоделся в сюртук, подошёл и встал рядом со мной.
— Я тоже пойду, — объявил он. — Идёмте! Гаммитс, вы покажете дорогу.
