Но «господин Болин» и не думал вести себя тихо. Он достал из кармана лупу, бухнулся на колени и принялся ползать по полу. Фрау фон Винклер сначала поднялась на цыпочки, а потом стала пробираться ближе к двери, чтобы увидеть скандальное происшествие во всей красе.
Министр побледнел.
– Болотов, сделайте что-нибудь, мне седины не позволяют, – прошептал он.
– У вас есть что-нибудь острое? – спросил я его.
Он достал из кармана складной ножик:
– Подойдет?
Я подобрался поближе к фрау, кольнул лезвием жирное бедро свисавшей с ее рук левретки и метнулся назад. Левретка завизжала, спрыгнула на пол, закрутилась вокруг своей оси и ринулась во Фрейлинский коридор. Фрау, в ужасе повертев головой, пробормотала краткие извинения и бросилась вслед за своей собакой. Но та только прибавила скорости.
Министр похлопал меня по плечу, а герцогиня одобрительно улыбнулась. Императрица не посмотрела в мою сторону. Я лишь заметил, что она опустила напряженные прежде плечи.
Я не мог видеть, что делает Симс в Бриллиантовой комнате. Однако спустя несколько минут он громко сказал мне оттуда, что ему нужны свеча и лист бумаги.
– Зачем свеча, там светло? – удивился министр, но адъютанта за требуемым послал.
Когда тот вернулся, Симс велел мне натереть лист свечным воском. Кое-как разогрев воск с помощью тепла от газового фонаря, я натер бумагу. Симс забрал ее и вскоре вернул обратно. Мы с министром завороженно изучали то, что получилось. Очевидно, Симс прижал теплый восковой слой к какой-то узорчатой плоскости, и к воску прилипли пыль, пух, немного сажи – в комнате давно не убирали. Но пыль прилипла не везде равномерно. Те места, где пыли было меньше, образовывали отчетливый след босой мужской ноги.
– Это явно не княгиня Юрьевская, у той изящная маленькая ножка, – проговорил граф.
– Но почему босиком? – подумал я вслух.
– Странная история, – произнес Воронцов-Дашков. – Это единственный след?
– Там еще свежие следы господина Даниловского, он сильно косолапит, – ответил Симс.
– Кто-то на одной босой ноге. Совершенно непонятно, как так может быть.
Симс закончил осмотр и вышел из кладовой. Императрица, герцогиня и Даниловский вошли в комнату и закрыли за собой дверь.
Начальник дворцовой полиции подошел поближе и тоже воззрился на след босой ноги.
Все мы трое смотрели на Симса, ожидая от него объяснений. Но он стоял в задумчивости, высокомерный и замкнутый. Только министр решил задать ему вопрос, как Симс сам обратился к начальнику дворцовой полиции:
– Не могли бы вы узнать, пришел ли ответ от жандармов по поводу бомбиста?
– Дался вам этот бомбист, – всплеснул руками министр, – говорят вам, его повесили!
Однако как бы в ответ на пожелание Симса подоспел помощник начальника дворцовой полиции с рапортом от жандармов.
Я пробежался глазами по нескольким страницам.
– Какая-то ерунда, – вырвалось у меня.
– Поясните. – Симс впился в меня глазами.
– В одной характеристике сказано, что Степан Халтурин, он же Степан Батурин, бомбист, – это крестьянин с одним классом образования, был сторонником мирной революции, противником террора. А в другой – что Степан Халтурин, он же Степан Батышков, был одержим цареубийством и являлся знатоком теории социализма, говорил плавно и медленно, никогда не обсуждал жизнь крестьян и не интересовался ею.
– Плавно и медленно? Хм. – Симс смотрел на меня невидящими глазами. – И которого из них казнили?
Министр взял бумаги у меня из рук.
– Вы хотите сказать, что бомбист – это два разных человека?
– Это следует из вот этих докладов. Может быть, есть фотографии? – спросил Симс.
– Да, разумеется. Вот снимок, изъятый при обыске конспиративной квартиры. – Помощник вынул из папки и передал Симсу фото. На снимке был изображен красивый плечистый мужчина с усами. – А вот другой… – На другом снимке был запечатлен повешенный. Снимок был качественный, реалистичный, отвратительный… Черты мертвеца исказила агония, сравнивать было трудно.
Симс отдал снимки обратно, едва взглянув.
Министр, начальник дворцовой полиции и его помощник выжидательно смотрели на сыщика.
Симс сжалился:
– Посмотрите, здесь… у этого бомбиста массивные мясистые уши с большими мочками. А у повешенного мочек практически нет, ухо маленькое, почти детское. Уши у всех людей разные и растут всю жизнь человека. Этот, – Симс показал на повешенного, – по меньшей мере на десять лет моложе.
