Начался голод, многие из соратников Шереметева страдали от болезней, а когда Китай-город был взят людьми Минина и Пожарского, положение засевших в Кремле людей стало еще хуже. Осада эта продолжалась полтора года, когда, наконец, поляки сдали Кремль Минину и Пожарскому. Шереметев и другие бояре оказались на свободе. Пожарский принял их весьма радушно, оказывая им всяческие почести и защищая от разгневанного народа, а Временное правительство предоставило ему владение в Кремле взамен того, что было отобрано у него Годуновым. Владение это принадлежало сначала Дмитрию Годунову, а затем Михаилу Скопину-Шуйскому. Впоследствии Шереметев устроил там два сада и выстроил новые здания.
Между тем, основным претендентом на царский престол стал юный Михаил Романов. Находившийся в польском плену митрополит Филарет Романов, который переписывался с Шереметевым, не предполагал, что его сына Михаила собираются избрать на престол, так как в одном из писем к Шереметеву настаивал, чтобы непременным условием избрания было ограничение самодержавия. На земском соборе в 1613 году Шереметев прочитал это письмо Филарета Никитича.
Узнав, что хотят избрать на царство Михаила Романова, мать его, инокиня Марфа Ивановна, написала Шереметеву.
«Прошу вас употребить все свое влияние, чтобы не допустить избрание моего сына на царство, – писала она. – Слишком он молод, чтобы управлять страной, да в столь тяжелые времена».
Шереметев был в целом согласен с Марфой Ивановной и позже говорил на земском соборе:
Надобно обдумать, как следует, ее доводы. Я считаю своим долгом быть беспристрастным, чтобы никто не мог сказать, что я больше пекусь о своих родственниках, чем о благе отечества. Если молодость избранника явится причиной новых несчастий родины, совесть моя будет чиста пред Богом и людьми.
Тем не менее, именно Михаил Романов был избран на царство.
Глава 6
Шереметевы и династия Романовых
И именно Шереметев был поставлен во главе посольства, которое в марте отправилось к избранному царю в Кострому, в Ипатьевский монастырь, где тот находился вместе с матерью.
После заутрени, под колокольный звон, посольство земского собора торжественно направилось к Костроме, откуда навстречу им выступило духовенство с иконой Феодоровской Божией Матери, в сопровождении народа, жителей Костромы и окрестных деревень. Этот крестный ход и приблизился к Ипатьевскому монастырю, у ворот которого стояли Михаил с Марфой Ивановной в окружении монахов. Ну а Марфе Ивановне ничего не оставалось, как благословить своего семнадцатилетнего сына на царство.
Во главе правительства при юном царе опять становится Федор Шереметев, хотя главой боярской Думы при этом по-прежнему являлся Федор Мстиславский. И следующие шесть лет Шереметев фактически управлял государством от имени Михаила Романова. Он пытался сделать все, чтобы восстановить в государстве порядок, от которого после многолетней смуты, войн и восстаний практически ничего не осталось. От имени юного царя, из-за распутицы на несколько месяцев задержавшегося по пути в Москву в Ярославле, Шереметев вел с практически лежавшей в руинах столицей деятельную переписку. Он давал указания найти и приготовить для царя и его матери хоть какие-то покои, которые еще не были бы разрушены, и требовал, чтобы «на Москве и по городам, и по дорогам убивств и грабежей и никакого насильства не было» (тут, впрочем, его успокоили – убийства и воровство карались теперь очень сурово).
11 июля 1613 года произошло торжественное венчание на царство Михаила Федоровича. Шереметев как заведующий Казенным двором участвовал в шествии царя в собор, а после получил в награду за «Московское осадное сиденье» из поместья в вотчину село Курово в Рязанском уезде и огородное место в Москве за Петровскими воротами – раньше это место принадлежало Дмитрию Годунову, а затем Скопину-Шуйскому. Шереметев же обустроил там нечто вроде загородного дома.
Поляки же такими переменами в государстве были весьма недовольны. Они упрекали бояр в том, что те, изменив королевичу Владиславу, позвали на царство Романова. К тому моменту всем было очевидно, что польский король Сигизмунд и не собирался отдавать своего сына, чтобы тот управлял Московским государством, а хотел присоединить русские территории к Польше. И бояре ответили полякам так: «Сигизмунд сына своего на Московское государство во время, когда просили, не дал, а хотел сам Московским государством завладети». «И вам де, панам рады, – писали бояре, – ныне и впредь того, чтобы королевичу Владиславу быти на Московском государстве и поминати не пригоже, то дело уже бывшее!».
