Но от этих мыслей меня быстро отвлекли разговоры. Как и предсказывала Кимберли, начались воспоминания о Париже и Праге, об итальянских городах, о Египте и Скандинавии. Не обошлось и без показа фотоальбомов. Что ж, это не так плохо. Я ничего не имел против туристических баек, тем более что в исполнении Пауэллов они звучали довольно интересно и не вертелись вокруг местоимения "мы". Да и перебарщивать с ничем не приправленными рассказами Дэвид и Маргарита не стали. Довольно скоро пригласили нас в сад, где всё было приготовлено для барбекю на свежем воздухе.
Так вечер и шёл в непринуждённой приятной обстановке. Вдвойне приятнее она стала, когда сбылось еще одно пророчество Кимберли - насчёт французского вина.
В садовой беседке мы просидели довольно долго. Решив посмотреть, который час, я обнаружил, что забыл в гостиной Пауэллов свой телефон. Виновата моя вечная привычка по рассеянности бросать его где ни попадя. Так я уже лишился пары сотовых.
Извинившись, я пошёл его забрать, и в комнате сразу увидел, что телефон лежит на журнальном столике возле вазы с цветами. Я проверил, нет ли пропущенных звонков, и водворил его на положенное место, в карман.
И тут мое внимание привлекли странные звуки. В глубине дома кто-то монотонным голосом словно бы твердил молитву. Прислушавшись, я сообразил, что голос доносится со стороны кухни. Я точно знал, где она находится, потому что заходил туда выпить воды.
Что здесь происходит?.. Воображение мигом нарисовало зловещую картину: безумная звезда снайдерсвилльской сцены творит сатанинский ритуал в миниатюре, принося в жертву какую-нибудь крысу или ворону. Но это же полный бред! Я двинулся по коридору и через пару шагов разобрал, что звучат вовсе не заклинания на латыни, а самые обычные слова.
- Теперь-то ты от меня отстанешь, проклятая тварь! Я всё-таки оказался похитрее тебя... И больше никто, никто не посмеет указывать мне, что делать! Свобода...
С небольшими вариациями эти фразы повторялись и повторялись. За мгновения, которые понадобились, чтобы преодолеть путь до кухни, фантазия представила мне новый сюжет: пока мы мирно ели и пили в саду, в дом проник наркокурьер, с которым у Дэнисона тёмные делишки, и который шантажирует Пэджа, грозя всем рассказать правду об его увлечении "дурью". И вот наш юморист приканчивает злоумышленника кухонным ножом. С одного удара, так что тот даже не пикнул. И... что дальше? Стоит над телом и произносит речь о свободе? А если он примет меня за пособника бандита и нападёт?.. Последнюю малодушную мысль я постарался отогнать, но на всякий случай приготовился защищаться.
Только, как это часто бывает, воображение меня обмануло. Распахнув кухонную дверь, я не увидел никого кроме самого Пэджа. Который опустошал аптечный шкафчик, вытрясая в горсть таблетки из коробочек и баночек.
Это занятие и монолог настолько поглотили его внимание, что моих шагов по гостиной и коридору он не услышал. Но теперь постороннего присутствия не заметил бы разве что слепо-глухой. Дэнисон вздрогнул, таблетки посыпались с его ладони на пол и раскатились по всей кухне.
Секунду-другую казалось, что он бросится на меня с кулаками. Да уж, нельзя было появиться в более неподходящий момент... или, наоборот, подходящий. Так или иначе, я помешал Пэджу в серьёзном деле. Наверное, даже если человек не в своём уме, ему не так-то легко прийти к решению наглотаться снотворного.
Но если Дэнисон поначалу и хотел съездить мне по физиономии, то передумал. Выдохнул устало:
- Твою мать...
Шлёпнулся на табуретку и застыл, ссутулив плечи.
Я топтался на пороге, не зная, что сказать. Так ничего и не придумав, стал собирать с пола таблетки. Ведь это по моей вине они оказались там... Пэдж, не говоря ни слова, сполз со стула и принялся мне помогать.
Когда с этим было покончено, мы молча уставились друг на друга, зажав в кулаках каждый по десятку или больше разномастных пилюль. В более идиотской ситуации я не бывал ни разу за всю мою жизнь. Ну разве что на своём первом свидании... Но об этом лучше не вспоминать.
Ладно. Надо постараться мыслить здраво. У парня серьёзные проблемы, это очевидно. Возможно, он псих. Но, вроде бы, не буйный. А я все-таки старше, предполагается, что должен больше знать о жизни и... не то чтобы имею право кого-то поучать, но...
