Джоанна улыбнулась:
— Совсем недавно я думала, что навсегда потеряла тебя. — Она вздохнула. — Но я боюсь, Алекс. Ты — путешественник, исследователь. Твоя первая любовь всегда будет отдана путешествиям.
— А о чем я тебе говорил, помнишь? Я всегда был слишком эгоистичным, отстраняясь от тебя, от Девлина или Чесси, да и от остальных людей, которые любили меня. — Алекс вздохнул. — Да, я всегда хотел путешествовать. Это — страсть, но я не думаю, что это все еще моя главная привязанность. Все изменилось в тот день, когда ты пришла на виллу Во́рона. — Он немного подвинулся и поднял руку, чтобы коснуться ее лица и убрать волосы, которые растрепал ветер. — Я уже тогда был влюблен в тебя, — сознался он. — Еще в Лондоне. Хотя и пытался обмануть себя, что это не любовь, а просто страсть. — Он дотронулся до ее щеки. — С моей стороны было нечестно обещать тебе, что я останусь на одном месте до конца своих дней, — сказал Алекс. — Но думаю, что для начала мы можем просто вернуться в Лондон — мне еще нужно утрясти все, с адмиралтейством, — а потом, возможно, поедем в Бальвени и Эдинбург, и я покажу тебе мой дом…
— Слышала, что Эдинбург — замечательный город, — согласилась Джоанна. — Надеюсь, магазины там так же хороши, как в Лондоне. — Страх за их будущее вновь охватил ее, но она ничего не могла с этим поделать. — Ох, Алекс, — произнесла она прерывающимся голосом, — мы так не подходим друг другу, ты сам знаешь.
— Не бойся этого, — успокоил ее он. — Если брак достойный, за него стоит побороться.
Джоанна положила руки на перила и почувствовала, что плачет, ощутив соленые слезы на губах.
— Хорошо, — сказала она, — мне кажется, что я еще не готова следовать за тобой на край света, но я поеду с тобой в Шотландию. — Она дотронулась до его щеки и, ощутив грубую щетину под пальцами, наконец окунулась в блаженство. — Я теперь люблю путешествовать, — продолжала она с притворной застенчивостью. — Возможно, мне захочется посмотреть другие земли, если ты будешь со мной. Или мы сможем вернуться в Арктику зимой, и наш корабль застрянет во льдах, а мы будем лежать в снегу и наслаждаться северным сиянием.
Алекс обвил руками и нежно притянул к себе, она слышала, как сильно бьется его сердце.
— Та рубашка, которую тебе подарили за свадебным столом, — нежно спросил он, — ну, та, в которую мы должны будем завернуть нашего первенца, чтобы ему сопутствовала удача, она все еще у тебя?
Джоанна прижалась к нему еще сильнее.
— Да, — ответила она. — Я не могла ее выбросить или оставить на Шпицбергене, мне показалось… — Она не решалась сказать. — Она как тоненький лучик надежды.
Алекс повернул ее к себе лицом.
— Тогда, — произнес он, — надо пойти и подтвердить наши надежды на будущее.
Он поцеловал ее нежно, но вместе с тем многообещающе. В сердце Джоанны снова шевельнулась надежда, ее огонек стал ярче и сильнее, чтобы больше никогда не погаснуть.
— Ну, раз вся твоя одежда осталась где-то там на «Рейзине», — прошептал Алекс, касаясь губами ее губ, — боюсь, у нас есть только один способ скоротать время по пути домой.
