Он был законченным эгоистом.
Что может искатель приключений предложить женщине, которая его любит, продолжал размышлять Алекс. Возможно, он может отдать ей свое сердце. Может дать ей любовь в ответ на ее чувство. Алекс вспомнил, как Дев говорил ему в Лондоне, что Чесси нужно общение и любовь, а не деньги. Вспомнил, как Джоанна упрекала его за то, что он полностью обеспечивает свою семью материально, но ничего не дает в эмоционально-духовном плане. Он подумал о сделке, которую предложил ей, и о том, что она обманула его, потому что так отчаянно хотела иметь ребенка, хотя бы и неродного, которого она могла бы любить, и поэтому готова была сделать все, что угодно, чтобы добиться своего. Алекс вспомнил, как она пришла к нему на виллу Во́рона, разбив все препятствия, которые он возвел вокруг своего сердца после смерти Амелии. Но самой большой жертвой с ее стороны был отказ от Нины Уэр ради тех, кто ее любит. А что он предложил Джоанне в ответ? Да, он дал ей материальный достаток, но вместе с ним предложил ей жизнь пустую и лишенную любви.
Но это можно изменить.
Сердце Алекса забилось часто-часто, кровь побежала по телу, оживляя его.
— Ты сможешь догнать «Рейзин»? — резко спросил он Перчеса.
У Перчеса в глазах зажегся огонек.
— Догнать ее?
— Я буду дураком, если не сделаю этого, — заявил Алекс.
— Ты и так слишком долго был им, — усмехнулся Перчес. — Зачем менять привычки?
— Потому что я люблю ее, — сознался Алекс. Он посмотрел другу в глаза. — И ты это знаешь. Ты тоже ее любишь.
Перчес не стал отрицать этого.
— Я знаю, что она слишком хороша для тебя, — с горечью пояснил он, — но она любит тебя. — Он покачал головой. — Она тебя любит, а ты в ответ обращаешься с ней так же скверно, как Уэр. Ты делаешь ей больно. — Перчес отвернулся и продолжал говорить, повернувшись к Алексу спиной. Его плечи напряглись, мускулы натянулись. — Я готов был убить тебя, Грант, — сказал он. — Возможно, физически ты не причинял ей боль, как Уэр, но по-своему ты так же жесток, как и он.
— Что? — воскликнул Алекс.
Перчес повернулся. Его лицо было напряжено.
— Я сказал, что ты такой же жестокий, как…
— Да, я слышал тебя, — произнес Алекс. — Не то. Что ты сказал? Что Уэр бил Джоанну? — Он замолчал.
Перчес ничего не ответил, и Алекс почувствовал, как страх вползает ему в душу. Он больше не мог это выносить.
— Ради бога, Перчес! — закричал он. — Скажи мне.
Перчес провел рукой по своим светлым волосам.
— Я и раньше пытался рассказать тебе, но ты же ничего не хотел слышать, не так ли, Грант? — Теперь глаза Перчеса горели убийственным огнем. — Уэр сам мне говорил об этом однажды ночью, когда нализался. Он этим хвастался, мерзавец, как они поссорились, потому что она не могла дать ему сына, и как он поколотил ее. Сказал, что оставил ее лежать на полу той самой ночью… — Перчес сжал кулаки. — Я чуть не убил его тогда на месте голыми руками.
— Почему ты никогда не говорил мне об этом? — спросил Алекс.
Ему было холодно и противно, и он был страшно зол. Он вспомнил Чёрчвада, как тот был предан Джоанне, и Перчеса, который хранил все в секрете, подумал о той верности — и любви, — которые она вызывала у Даниела Брука и толпы боксеров, которые клялись ее защищать. А еще он подумал о Дэвиде Уэре, герое…
Алекс чувствовал себя ужасно, он лишился всех своих иллюзий и представлений.
— Джоанна сама должна была все тебе рассказать, — продолжил Перчес. — Мне не следовало все это тебе рассказывать, но я уже не мог больше молчать. — Он вздохнул. — Ради нашей дружбы я должен еще сказать тебе, что предложил Джоанне убежать со мной.
Алекс круто повернулся.
— Что? — спросил он. — Когда?
— Вчера вечером. Можешь вызвать меня на дуэль, если хочешь. — Он криво усмехнулся. — Теперь мне все равно.
— Она отвергла тебя, — заявил Алекс. Он почувствовал, как надежда робко возрождается в его душе. — Она бы не уехала с тобой.
Сардоническая улыбка Перчеса стала шире.
— Не будем углубляться. — Он выдержал взгляд Алекса.
— Она замечательная.
— Так чего ты ждешь? — Перчес жестом указал на корабль. — Вперед!
— Нет, — сказал Алекс. — Как мне ни тяжело, но я вынужден признать, что ты — лучший моряк. Я не смогу догнать «Рейзин». А ты сможешь. — Он помолчал. — Или, может быть, я требую слишком многого для нашей дружбы?
