- Что ты так на меня смотришь? - сказал Н.-В., даже в голосе его не было отголоска Свя. И даже интонация его была не его. И немного налив Вере вина из бутылки, где плавала отвертка в вине, и немного отпив из бокала, где плавал кусочек пробки, Н.-В. подошел к Вере,
- Подожди, - сказала Вера, - я тебе что-то хочу сказать.
- Потом.
- Нет, мне кажется (великое слово, - "кажется", - и мир, который вокруг) он тоже только кажется, и кажется, что стеклянное облако садится на пушистую землю - мне кажется, Свя умер.
- Почему?
- Так мне кажется, - сказала Вера.
- Что значит - кажется?
- Причем, своей смертью.
Потому что смерть бывает своя и не своя, но даже своя смерть бывает собственной.
- Причем своей собственной смертью, - сказала Вера.
- Я тебя хочу, - сказал Н.-В., - и я хочу с тобой делать то, что я хочу.
- А если я не хочу?
- Это не имеет значения, - сказал Н.-В., - что-то в тебе есть особенное сегодня.
- Что?
- Улыбка. - И он поцеловал ее в улыбку.
И вот еще что: обнять - линию плеча, вые... движение и дотронуться до выражения лица.
И еще он смотрел на нее как антрепренер на художника, как профессионал на профессионала. Но любая профессия - это игра, а в игре есть свои правила, а в правилах свои исключения. И профессионалы объясняются на своем языке - на профессиональном, а остальные люди на обычном - на человеческом, и часто люди даже не понимают профессионального языка, потому что между профессиональным языком и человеческим - бездна, равная человеческой жизни. И профессионал уважает профессионала, а человек любит человека. Но между человеком и профессионалом - бездна. А может, так много зла оттого, что так много профессий. Ведь профессий столько, сколько оттенков зла. А есть уж совсем злые профессии: безработные, политики, убийцы, и волкодавы (те, кто давят волков), и душегубы (те, кто губят души); а крестьяне добрые - они сеют и жнут, но не летают, как птицы, которые летают, но не сеют и не жнут, как крестьяне. И работой называется то, за что платят деньги, а то, за что не платят деньги, называется удовольствием. И если, например, ты раз - и убил, и тебе за это раз - и заплатили, то это работа, а если ты убил бесплатно, то это удовольствие. И часть людей убивают ради работы (за деньги), а часть людей - ради удовольствия (бесплатно).
А при ярком солнце в воздухе бывают цветочки.
Что-то было абсолютно чужое в Н.-В. Это было удивительно. Но самое удивительное, что это возбуждало. Как будто Вера никогда его раньше не видела и вдруг накануне своей выставки, в этих странных апартаментах вдруг увидела. И как будто он ее знал, а она его нет. И как будто он ее любил, а она его нет. И как будто бы он ее - он, а она его - не она. Вот и все. И это все - вот. Они сидели напротив друг друга, пока не стало таять. Как только сошел снег, центр Москвы раз - и превратился в центр клоаки. Улицы, заваленные барахлом, состояли, собственно, из самих барахольщиков и самого барахла. Особенно издалека. И особенно издалека негде было пройти вблизи. Так казалось. И так было на самом деле. Это были чулки с мясом, сломанные телевизоры с презервативами, китайские сервизы со средствами против тараканов, репчатый лук в дамских сорочках. Это была дрянь, купленная и сворованная оптом, украденная партиями и штучно. Эта гигантская барахолка-город и была одним гигантским человеком-барахлом с чулочными кишками, неаппетитными овощами в грязном желудке, с подпорченным механизмом уныло бьющегося сердца, с крестом на шее, отлитым из пятикопеечных медяков, и за всю историю человека это впервые был человек-натюрморт -мертвая натура конца 20 века. А к власти все шли и шли дети из бедной крестьянской семьи, чтобы сразу из бедного стать богатым, чтобы сразу раз - и два. И этот бедный тащил за собой своих бедных родственников и бабенок, и новый кабинет нищих богател, а люди нищали, и отъевшийся кабинет уходил, уступая дорогу новому нищему кабинету - аривидерча! До следующей корриды!
- В сущности, я тебя совсем не знаю, - сказала Вера. И чтобы любить человека, надо в нем что-то убить. И в Н.-В. был убит Свя. Буквально. То есть до последней буквы.
