– В нашем резерве есть еще одна ракета, – пробормотал начальник штаба, по обыкновению всех тактиков думая вслух. – Но откуда нам знать, какие контрмеры по ее оснащению надо принять? К тому же радиус действия их оружия никому не известен.
Эти слова заставили всех офицеров осознать возможные последствия.
– Чепуха! – фыркнул Старм. – Если эта ракета так ненадежна – наплевать! У нас полно боевых кораблей! Надо пригрозить землянам тотальным уничтожением!
И снова Избранный прикусил язык. Если Старм будет продолжать в том же духе, кто-то из штабистов обязательно вызовет на бой этого кретина, и тогда хлопот не оберешься. Если бессилен выполнить угрозу, зачем угрожать? Глупость приведет не только к бесславному поражению, но и к гибели дурака и всего его клана.
– Грозить уничтожением всей планеты бессмысленно, – сказал главный тактик, пренебрежительно отмахиваясь от предложения Старма: к счастью, обошлось этим жестом – вызова не последовало. – Другое дело уничтожить их космолет. Это вполне реально.
Не успел он договорить, как трижды прогудела сирена. Она положила конец всем спорам.
– Избранный, – стараясь перекричать сирену, заговорил начальник обороны, – наш перехватчик засек шесть движущихся кораблей. По форме напоминают боевые сторожевики рушрайков.
Избранный встретил эту весть молчанием. Вой сирены заполнил все его существо. Разумеется, позорное поражение неминуемо сбросит его с верхних ступеней власти, до которых он с таким трудом добирался… Но поражение поражению рознь: он не допустит бессмысленных потерь. Да, у него есть два собственных боевых корабля, которые в состоянии справиться с шестью сторожевиками, но ведь эта шестерка – только начало. А вот вступать в бой со всеми вооруженными силами рушрайков у него нет ни возможности, ни желания.
– Штурман, – окликнул он. – Уходим на геостационарную орбиту. Радист, передайте землянам, что, если моим войскам будет позволено беспрепятственно покинуть планету, они сдадутся. Такие же инструкции должны быть переданы на коротких волнах наземным войскам. Объявите боевым кораблям мой приказ не оказывать силам рушрайков никакого сопротивления.
– Вы что, сдаетесь?
Избранный повернулся и смерил Старма уничтожающим взглядом.
– Да, – процедил он сквозь зубы. – Есть возражения?
– Еще бы! Великий народ мзархов…
Хотя эти слова не были формальным вызовом, хотя можно было рассчитывать, что пыл Старма остынет, пока он будет сокрушать защитную броню, грудь Избранного заныла в предчувствии удара. Подобравшись, он встал в боевую позицию, но его противник опомнился – видимо, ему никогда не приходилось драться в состоянии невесомости – и бросился вон из контрольного отсека.
«Ну и ладно, – подумал Избранный, – хотя бы не будет мозолить глаза на обратном пути».
Разумеется, дома ему никогда больше не стать Избранным. Вот тогда Старм и отыграется.
Но это не имеет уже никакого значения. Избранный знал, что его жизнь кончена.
На следующий день, когда солнце шло к закату, наблюдатели, оставленные у подножия Олимпа, доложили Мередиту, что начались перепады гравитации. А когда последние солнечные лучи разлились по мертвой глади океана, конус вулкана выплюнул новый кабель.
– Первый раз – на восходе солнца, сейчас – на закате, – комментировал Хафнер принесенное Эндрюсом донесение. – Должно быть, на этот раз кабель находится более или менее близко от орбиты Астры. Ускорение было другое.
Мередит кивнул и усмехнулся:
– Это замечательно. Но дело-то не в ускорении… Каков сам механизм, вот в чем вопрос.
Хафнер криво улыбнулся в ответ:
– Да, нельзя сказать, что мы обнаружили на Олимпе что-то примечательное.
– Вход еще не обнаружили?
– Нет. Кратер каким-то образом раскрывается, чтобы выбросить кабель, но это отверстие, видимо, не предназначено для живых существ.
– Может, вы просто проглядели его, – пожав плечами, сказал Мередит. – Площади там порядочные: метров триста квадратных по дну плюс добрая сотня по внутренним стенкам. Есть где спрятать потайную дверь.
– Вряд ли они хотели что-то прятать, к тому же служебный вход обычно строится на виду.
– Что значит – не хотели прятать? Зачем же тогда им понадобился этот фальшивый вулкан? – заговорил Эндрюс.
