Когда большие праздновали победу в кулачном бою, маленькие вытирали разбитые носы и, плача от бессилия, изобретали сабли, шпаги, ружья, пушки и самолеты (изобретатели братья Райт, один мельче другого). Вскоре большие кололи маленьких шпагами, рубили саблями, стреляли в них из ружей и пушек, бомбили с самолетов, а они зализывали раны и придумывали щиты, кольчуги, окопы полного профиля и противовоздушную оборону.
Но большие надевали на себя кольчуги, брали в руки щиты, залезали в окопы полного профиля, и маленьким не оставалось ничего другого, как придумывать перевязочные средства, восстановительную хирургию, лечение открытых и закрытых переломов и зубное протезирование.
Что бы ни придумали маленькие, всё шло на пользу большим. Они делали зарядку, пили томатный сок, у них улучшились санитарные условия, заработала сеть оздоровительных учреждений, появился научно обоснованный рацион питания, и, как результат этого, у больших резко сократилась смертность.
На этом я остановился. Маленькие могли, конечно, создать бессмертного человека, но мне не очень этого хотелось.
P.S.
Выросли мои дети.
Вымахали внуки, на голову выше дедушки.
Но всё остается по-прежнему: я для них большой, хоть и смотрю снизу вверх, они для меня маленькие.
Самый большой человек на свете – это я.
Больше меня нет никого.
Живу на скорости…
…когда сижу, я бегу, сам себя обгоняю.
Стою – не устоять, лежу – не улежать, будто велено от рождения:
– Не застаивайся, парень. Дуй в паруса, дуй что есть силы! И не будет у тебя безветрия.
Потому и дую. Надсаживаюсь. Пока легкие набирают воздух.
Шустрый у вас дедушка.
Гоша, мой незабвенный герой, поучает по-дружески из-под обложки:
– Скорость не важна по жизни, важно ускорение. Первым ухожу от светофора, всегда первым: они еще не шелохнулись, а я вон уже где! Пускай потом пыжатся, догоняют-обгоняют, – я же никуда не спешу. И ты не спеши. Никогда. Нигде. Нет на свете того, что требовало бы твоей спешки. В нашей профессии это смерть.
– А к женщине?
– К женщине – непременно.
Учусь жить неспешно по завету Гоши.
Только плохо у меня выходит – без спешки. А точнее, не выходит совсем.
Но вот…
В один из дней…
Сидели на балконе. Оттаивали на солнце от холодов. Увидели вдруг невозможное.
Хамелеон пересекал наш балкон. Неспешно переставлял ноги, словно у себя дома.
Он двигался по плиткам пола, сероватый оттенком, крутил глазом, мир оглядывая, огибал цветочные горшки – мы шли рядом, любопытствовали.
Балкон большой, путь для тихохода немалый.
Подивился на кадку с масличным деревом и оливками на нем. Обошел стороной кактус, чтобы не пораниться о страшные иглы. Засмотрелся на буйство петуний – или нам показалось? Остановился возле пористого камня, который я притащил с гор, выбросил молниеносно язык, подловил на него мушку – двинулся дальше.
Балкон закончился.
Уткнулся в бортик, перебрался через него, ушел по стене, заросшей побегами, нежно среди них зазеленел.
И тогда я решил, привычный к вымыслам, что хамелеон обитал в доме по соседству, в тепле и сытости, а хозяева с затаенной гордостью показывали его гостям. У всех, мол, примитивные собаки с кошками, у них – Веспасиан в клетке, который стоит немалых денег.
Воспользовался оплошностью хозяев, пренебрег покоем и отправился в неизвестность, сам себе голова. А на свободе – кошки с помоек, несговорчивые, ободранные в боях, для которых сущая безделица придавить лапой пришельца.
На свободе – прочие опасности.
У хамелеона нет иголок, как у дикобраза. Природа не снабдила его чернильным мешком каракатицы, чтобы улизнуть от врага в непроницаемом облаке, не позволила даже, подобно скунсу, брызнуть струей с отвратительным запахом, – как же такому уберечься?
Как уберечься тому, кто не скунс-каракатица?..
Прошло немалое время, и показали по телевизору хамелеона с острова Мадагаскара, где засушливо весь почти год.
Девять месяцев его зародыш проводит в яйце под землей, затем вылупляется на свет Божий – крохотный, уязвимый, которого легко заглотать.
Ему, этому хамелеону, выделен короткий срок жизни.
Он, этот хамелеон, должен быстро возмужать к периоду дождей, разыскать в зарослях себе подобную, спариться с ней, чтобы отложила яйца, и умереть молодым – вместе с ней.
