Это мне Зинаида всегда говорит: «Не твоего ума дело». Только говорит она так, когда ответить не может. Я ее спрашиваю:
- Зина, почему ты маме сказала, что в библиотеку идешь, а у самой билеты в кино?
- Не твоего ума дело.
- Нет, моего. Ты мне всегда говоришь: «Врать нехорошо. За столом чавкать некрасиво». А сама врешь и чавкаешь, потому что всегда с книжкой ешь. Значит, тебе врать и чавкать хорошо, а мне - нехорошо?
- Отстань. Не твоего ума дело.
Вот и весь разговор. Как будто у нее уж такой ум большой, что она умнее всех и ей можно врать и чавкать. А на самом деле я знаю - ей просто сказать нечего. Взрослые всегда так: не любят, если за ними ребята следят. А когда их спросишь чего-нибудь неприятное, говорят: «Вырастешь - поймешь». Да еще погладят по голове, будто я им страшно понравился. А я не люблю, когда меня по голове гладят. Я не маленький и не кошка. Это кошку гладят, чтобы она мурлыкала. А я мурлыкать не умею. И вообще я не люблю, когда со мной как с маленьким говорят. У мамы с папой есть один знакомый. Он, когда меня увидит, всегда говорит:
- А-а, вот он, наш герой!
Я спрашиваю:
- Почему это я герой?
- Ну как же! - кричит он. - Конечно, герой! Ведь ты танкистом будешь?
Я говорю:
- Почему это танкистом! Даже и не думал про танкистов.
Папа мне подмигивает: «Помолчи, Костя». Я ему тоже подмигиваю: «Ладно, помолчу». А знакомый все спрашивает: про отметки и сколько я голов забил. Уж лучше не спрашивал бы, если не знает. Я в футбол не играю, а в шайбу. Мы и летом на асфальте в шайбу играем. А он все добивается, чтоб я ему ответил про героя и когда я в космос полечу. Тогда я на кухню ухожу.
Вообще с ними неинтересно разговаривать. Не со всеми, конечно. С Владимиром Ивановичем - пожалуйста, он веселый. С Алексеем Ивановичем - пожалуйста, он честный. И с Линой Львовной - она всегда слушает и не перебивает. Ей про что угодно можно рассказывать.
А толстый директор мне не понравился. Он нас орлами называл, а ведь это тоже вроде героев. Наверно, никаких станков он нам не даст.
После уроков мы с Борькой стали кричать, чтобы ребята остались.
Они сначала не хотели, но я сказал, что мы чего-то про станки знаем.
Борька вышел к доске и сказал, что у нас сегодня не собрание, а просто так. Я когда услышал, что «просто так», меня будто что-то толкнуло. Я хотел сказать: «Если просто так, то нечего оставаться». Это я по привычке. Но я сразу вспомнил, что сам уговаривал ребят остаться. И ничего не сказал. А то был бы один смех, и ничего бы не вышло.
Борька сказал ребятам:
- Давайте сходим на завод. Попросим, чтобы нам хорошие станки дали. Они ведь обещали.
А ребята закричали:
- Он все равно не даст!
- Нас на завод и не пустят!
Тогда я тоже крикнул:
- А вы пробовали - пустят или не пустят?
- А ты пробовал?
- Не пробовал, - говорю я. - Значит, нужно попробовать. Нужно бороться, чтобы станки были.
- Ты языком только можешь бороться, - вставила Милка Орловская.
У меня даже голос охрип от удивления. Не оттого, что она про язык сказала, - это все говорят, - а потому, что она вообще рот раскрыла. Она только с девчонками шушукается. А меня она боится. Она ведь знает, что могу ее словами заговорить хоть до смерти. И я уже хотел сказать ей про мальчика и девочку. Но тут я подумал, что опять будет один смех, а станков у нас так и не будет. И я сдержался. Наверное, я все-таки очень выдержанный. Я на нее даже не посмотрел, как будто это муха пискнула.
- Так что, - говорю, - пойдем или не пойдем?
Одни говорят: «пойдем», другие - «не пойдем». Ничего не разберешь. Все кричат, спорят между собой - дадут или не дадут. А чего тут спорить? Нужно попробовать - и все. И вдруг я придумал.
- Але! Ребята! - сказал я. - Если мы станки достанем, в шестом «Б» все лопнут от зависти.
И сразу стало тихо.
Шестой «Б» мы просто ненавидим. У нас в классе про шестой «Б» даже говорить воспрещается. За это пенделей дают. Они нас все время дразнят из-за пузырьков. Главное, что мы не виноваты. Из-за этого еще обиднее.
В самом начале года мы собирали аптекарские пузырьки. Владик, наш пионервожатый, вызвал их на соревнование. А нам забыл сказать. Они набрали сто пятьдесят два, а мы всего восемь штук. Просто нам не повезло - в наших домах все какие-то здоровые, пузырьков не было. Да еще ребята не знали про соревнование - зайдут в одну-две квартиры, а больше не ходят. Я бы, если знал, в доме все лекарства вылил. У нас пузырьков штук десять. А так я даже и не ходил по квартирам. Я в шайбу играл.
