Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2] - страница 9

— Вы ничего не знаете? — терзаемый любопытством, тихо спросил я ее. — Да разве вы его не знаете? Разве он скажет что-нибудь наперед? — ответила загадочно она.

Вот и это галерея, вонючая, зловонная.

Она была почти темна. Только в самом конце ее, из крошечного окна лился тусклый свет сквозь разбитое стекло, заклеенное бумагой.

Перед нами была небольшая дверь, обитая старой-престарой клеенкой. Длинный засов, на нем — огромный висячий замок.

— Начинайте, голубчик! — обратился Путилин к агенту.

Послышался чуть слышный металлический лязг инструментов в руках агента X.

— А теперь, господа, вот что, — обратился уже к нам Путилин. — Если замок не удастся открыть, тогда я немедленно возвращусь в «малинник», а вы… вы караульте здесь. Смотрите, какое тут чудесное помещение.

С этими словами Путилин подвел нас к конуре, напоминающей нечто вроде сарая-кладовой.

Я недоумевал все более и более.

— Иван Дмитриевич, да объясни ты хоть что-нибудь подробнее.

— Тс-с! Ни звука! Ну, как?

— Великолепно! Кажется, сейчас удастся, — ответил X.

— Ну?

— Готово!

— Браво, голубчик, это хороший ход! — довольным голосом произнес Путилин.

— Пожалуйте! — раздался шепот агента X.

— Прошу! — пригласил нас Путилин, показывая наоткрывшуюся дверь.

Первой вошла агентша, за ней я. Путилин остановился в дверях и обратился к Х:

— Ну, а теперь, голубчик, закройте, вернее, заприте нас на замок таким же образом.

— Как?! — в сильнейшем недоумении и даже страхе вырвалось у меня. — Как?! Мы должны быть заперты в этом логовище страшного урода?

— Совершенно верно, мы должны быть заперты, дружище… — невозмутимо ответил мой друг. — Постойте, господа, пропустите меня вперед, я вам освещу немного путь.

Путилин полез в карман за потайным фонарем. В эту секунду я услышал звук запираемого снаружи замка. Много, господа, лет прошло с тех пор, но уверяю вас, что этот звук стоит у меня в ушах, точно я его слышу сейчас. Чувство холодного ужаса пронизало все мое существо. Такое чувство испытывает, наверное, человек, которого хоронят в состоянии летаргического сна, когда он слышит, что над ним заколачивают крышку гроба, или осужденный, брошенный в подземелье при звуке захлопываемой за ним на веки железной двери каземата.

— Ну, вот и свет! — проговорил Путилин. Он держал впереди себя небольшой фонарь. Узкая, но яркая полоса света прорезала тьму. Мы очутились в жилище страшного горбуна. Прежде всего, что поражало, — это холодный пронизывающе сырой воздух, пропитанный запахом отвратительной плесени.

— Бр-р! Настоящая могила… — произнес Путилин.

— Да, неважное помещение, — согласился я. Небольшая комната, если только это логовище, грязное, смрадное, можно было назвать комнатой, было почти все заставлено всевозможными предметами, начиная от разбитых ваз и кончая пустыми жестяными банками, пустыми бутылками, колченогими табуретами, кусками материй.

В углу стояло подобие стола. На всем этом толстым слоем лежала пыль и грязно-бурая, толстая паутина. Видно было, что страшная лапа безобразного чудовища-горбуна не притрагивалась ко всему этому в течение целых лет.

Около стены было устроено нечто вроде кровати. Несколько досок на толстых поленах; на этих досках — куча отвратительного тряпья, служившего, очевидно, подстилкой и прикрытием уроду.

— Не теряя ни минуты времени, я должен вас спрятать, господа! — проговорил Путилин. Он зорко осмотрелся.

— Нам с тобой, дружище, надо быть ближе к дверям, поэтому ты лезь под этот уголкровати, а я в последнюю минуту займу вот эту позицию.

И Путилин указал на выступ конуры, образующей как бы нишу.

— Теперь, и это главное, мне надо вас, барынька, устроить. О, от этого зависит многое, очень многое! — загадочно прошептал гениальный сыщик.

Он оглядел еще раз логовище горбуна.

— Гм… скверно… Но нечего делать! Придется вам поглотать пыли и покушать паутинки, барынька. Потрудитесь спрятаться вот за сию пирамидку из всевозможной дряни, — указал Путилин на груду различных предметов. — Кстати, снимайте скорее ваш дипломат. Давайте его мне! Его можно бросить куда угодно, лишь бы он не попадался на глаза. Отлично… вот так. Ну-ка, доктор, извольте взглянуть на сие зрелище!