- Мастер спорта.
- А должность, если не секрет?
- Старший инженер экспериментального цеха.
- Я как-то не понимаю: шофер или инженер?
- Почему ж "или"? Не "или" - "и". Начинал шофером на фронте. Кстати, этот шрам, - он провел рукой по виску, - оттуда, а не по пьяному делу, как, вероятно, вы предположили; потом механиком работал, на гонках выступал, испытывал новые автомобили, закончил институт, стал работать в экспериментальном цехе, занимаюсь главным образом спортивными машинами, последние годы не выступаю - староват, молодых тренирую.
- Вы, должно быть, очень смелый и уверенный в себе человек? возможно непринужденней произнесла Белла Борисовна и не без кокетства поглядела на своего собеседника.
- Не знаю. Со стороны виднее.
- Во всяком случае, сегодня я получила серьезный урок. Говорю это без удовольствия, но честно. Спасибо.
- Пожалуйста. Если на пользу дела пойдет, буду рад.
На этом они расстались.
Валерий Васильевич вышел на улицу и медленно побрел домой.
А Белла Борисовна долго еще сидела в своем кабинете и никак не могла собраться с мыслями.
Глаза ее механически скользили по строчкам ученой книжки, которую она давеча достала, чтобы поставить на место этого странного родителя; она читала и не понимала, что читает: "Компонентами педагогического труда являются не только собственная педагогическая деятельность, но и деятельность по организации всех субъектов педагогического процесса, стимулирование этой деятельности и регулирование всех противоречий, которые возникают".
Вернувшись домой, Валерий Васильевич не спеша обошел пустую квартиру и заглянул, в комнату Ирины и Игоря, чего обыкновенно никогда не делал. На глаза попала аккуратная, перегнутая пополам, словно палатка, карточка. Почерком Ирины было написано: "У каждого в жизни бывают ошибки, которые никогда и ничем не исправишь". Стефан Цвейг.
"Странно, - подумал Карич, - к чему бы она это написала и для чего выставила на окошко?"
Слова Цвейга дали новое направление мысли.
Больше года он живет в этом доме и все это время старался не давить на Игоря, не вмешиваться в его дела активно. Так не совершил ли он ту самую ошибку, которую теперь ничем уже не исправить? Только что он высказал Белле Борисовне, этой внешне вполне привлекательной, но, видимо, черствой и далекой от педагогики женщине все, что думал о ее работе. Не раньше ли это надо было сделать?
Карич выглянул в окно, увидел голые ветви деревьев, гомонящих воробьев на протаявшем пятачке бурой земли, и в памяти, казалось, безо всякой связи с предыдущим возникла картина совсем других снегов.
Семнадцатилетним тощим пареньком, только что закончив курсы военных шоферов-добровольцев, он прибыл в действующую армию, не успел толком оглядеться, не успел еще ничего понять, как его вызвал комбат:
- Бери газон, Карич, поедешь следом за старшиной Валуйко. Вот здесь, - он показал на карте, - опрокинулись две санитарки, надо забрать раненых и доставить в госпиталь. Ясно?
- Так точно, - совершенно механически ответил он, - ясно.
- И аккуратнее давай, дорога, сам понимаешь...
Старшина Валуйко, степенный пожилой мужчина, вполне годившийся Каричу в отцы, взглянул на него неодобрительно, впрочем, может быть, это только показалось молодому солдатику, и сказал:
- Дорогу хорошенько запоминай, если меня шарахнет, чтобы сам мог вернуться.
"Если его может шарахнуть, то и меня", - подумал Карич и испугался. Испугался, как бы суровый старшина не угадал его мысли.
До назначенного места они добрались благополучно.
Вид раненых произвел на Карича совершенно оглушающее впечатление. Истерзанные люди, грязные повязки, переполненные тоской глаза - ничего подобного он в жизни еще не видел. Погрузились быстро и поехали назад.
Карич вел машину, стараясь не дергать, и каждый раз, когда газон все-таки встряхивало, а на такой дороге иначе и не могло быть, Карич весь покрывался липкой испариной.
Где-то на половине пути сверху, из кузова, застучали кулаком по кабине, он решил, что сопровождающий раненых боец выказывает недовольство - дескать, чего трясешь! - и поехал тише. Потом выяснилось: санитар требовал остановиться - над дорогой пронеслась пара "мессеров", угрожая обстрелом. Но Карич не понял сигнала и продолжал ехать.
