Демобилизация (от де… и фр. mobiliser — приводить в движение) — увольнение из вооруженных сил военнослужащих по окончании войны или срока действительной службы.
Энциклопедический словарь
Если два года пить чифирь и много курить, зубы становятся неприятного коричневого цвета. Обычной зубной пастой отчистить их невозможно. Поэтому целую неделю перед дембелем пытался отбелить зубы пищевой содой. Позади были два года службы во Внутренних войсках. «Кто не был, тот будет, кто был — не забудет 730 дней в сапогах» — этот зарифмованный «шедевр» уже много десятилетий пишется на первой странице почти каждого дембельского альбома, мой не был исключением. Я прослужил, правда, 760 дней, благодаря ротному собаке-командиру, который задержал меня тут в заваленной снегами Архангельской области. Моя должность была — начальник КПП на жилой зоне особого режима. Трудно мне досталась эта должность, много усилий пришлось приложить, чтобы сесть в это мягкое, удобное кресло. Зато целый год я не знал, что такое устав и строевая подготовка.
В моем распоряжении находились два подчиненных — часовой КПП и специалист собако-розыскной службы. Мы втроем дружно несли службу и жили вместе в течение последнего года. Все сообщение зоны с внешним миром проходило через нас. Мы проверяли машины, проезжающие через ворота исправительно-трудового учреждения, вели строгий пропускной режим зэков и военных. Как сейчас помню день, когда я заступил на свое последнее дежурство. Рядовой Шералиев заварил чифирь. Мы глотнули темную, густую, как растительное масло, жидкость и начали работу.
У ворот уже стояло несколько машин, которым надо попасть в зону. Я вызвал собачника — Серегу Окунева, он взял своего свирепого пса, и мы вышли к воротам. На нас были надеты черные овчинные полушубки, валенки. Шапки, как и положено дембелям, держались на затылках. Оружие мы не взяли. Прикрывать нас должен был Шералиев, он уже забирался на вышку, на ходу вставляя в автомат магазин с патронами. Шералиев — «салабон», около года всего прослужил, поэтому огонь мог открыть при малейшем признаке опасности. Не привык он пока еще к полосатым жителям нашего учреждения. Я сам на первом году всегда загонял патрон в патронник, думая, что так быстрее смогу выстрелить. Ерунда это. Если зэки захотят тебя грохнуть, подколят, ты и не заметишь, как он рядом оказался. Большие специалисты там сидят. Полосатики…
Мы открыли тяжелые внешние ворота, скользящие по рельсам, и запустили первую машину — это водовоз. Он проехал метров десять и остановился перед внутренними воротами, внешние мы всегда в таких случаях закрывали. Грузовик оказывался запертым в шлюзе. Серега спустил собаку, овчарка привычно выполняла свою работу. Обнюхала машину снаружи, оббежав ее кругом, запрыгнула в кабину, повела носом — все в порядке. Серега взял ее на поводок. Теперь была моя очередь. За два года я приобрел большой опыт и знал, кто из «водил» на что способен. Для меня было главное, чтобы не провезли в зону оружие, а водку, чай, сигареты я иногда пропускал, хоть это тоже строжайше запрещалось. Но ведь там, за забором, тоже люди сидят, и покурить хотят, и чифирнуть. Договор с зэками был такой: «водила» показывал все запрещенные к ввозу предметы, я имел право забрать кое-что, но не более десятой части того, что он везет. Половину из этой десятины мы отправляли в караул, вышкарям. Вторая половина была наша, то есть моя, Серегина и Шералиева. Если зэк что-либо скроет от меня, и я сам найду у него в тайниках что-нибудь запретное, мы заберем все. Честный, джентльменский договор.
Но я отрабатывал в тот день последнюю смену и потому осматривал машины менее тщательно, чем обычно, уделяя внимание только возможному провозу оружия. От этого зависила жизнь моих товарищей.
Если с первой машиной все было в порядке, то со второй творилось явно что-то неладное. Во-первых, ее водитель вел себя подозрительно: он вызывающе поглядывал на меня через стекло кабины и даже нагло ухмылялся (такое редко случалось и, как правило, заканчивалось плохо). Во-вторых, когда машина подъехала к внешним воротам, Серегина собака повела себя тревожно — шерсть у нее на спине приподнялась, пес показывал зубы и глухо рычал. Все это не предвещало ничего хорошего.
