Щедрый жар. Очерки о русской бане и ее близких и дальних родичах (Издание 2-е) - страница 17

…Вот Крохин принялся ковш за ковшом поддавать в печь. Баня наполнилась ароматным паром. Шелковым гнетом зажихали веники. Парились неуемно. А купец все поддавал и поддавал, не жалея духмяного квасу. Па белыми взрывами пыхнув, шарахался вверх, во все стороны.

«Приятно покрякивая и жмурясь, Пугачев сказал:

— Эх, благодать! Ну, спасибо тебе Иван Васильевич! Отродясь не доводилось в этакой баньке париться. На што уж императорская хороша а эта лучше.

— С нами бог! — воскликнул купец в ответ. — А не угодно ли тертой редечкой с красным уксусом растереться?

— Давай, давай.

Терли друг друга, кряхтели, гоготали, кожа сделалась багряною, пылала. В крови, в мускулах ходило ходуном, на душе стало беззаботно и безоблачно».

Далее купец уговаривает Пугачева выпить после бани:

«— Сказано: год не пей, а после баньки укради, да выпей».

Пугачев, как выяснилось, был не охоч до хмельного:

«— Ахти добро. Только, чуешь, на деле-то не впотребляю я хмельного».

Пожалуй, одно из самых примечательных описаний русской бани мы найдем в знаменитом романе П. И. Мельникова-Печерского «В лесах», этой славной, как сказал А. М. Горький, русской поэме о Заволжье.

Главный герой романа Патап Максимович Чапурин — широкая русская натура, любимый образ самого писателя.

«Хоть дело было и не в субботу, но как же приехавших… гостей в баньке не попарить? Не по-русски будет. Да и сам Патап Максимыч такой охотник был париться, что ему хоть каждый день баню топи».

Читатель знакомится с описанием бани, которая стола на берегу речушки для безопасности от пожару и чтобы летом, выпарившись, близко было окунуться в холодную воду.

«Любит русский человек, выпарившись, зимой на снегу поваляться, летом в студеной воде искупаться».

Баня была высокая, просторная. Липовые полки, лавки и самый пол по нескольку раз строгались скобелем. В предбаннике на лавках были положены кошмы, покрытые белыми простынями. Пол устлан войлоком, а на нем раскидано пахучее сено, тоже покрытое простынями. На лавках лежали веники, стояли медные луженые тазы с щелоком и взбитым мылом, а рядом большие туесы с подогретым на мяте квасом для окачивания перед тем, как лезть на полок.

«Чуть не с полночи жарили баню, варили щелоки, кипятили квас с мятой для распаривания веников и поддаванья на каменку».

Далее идет подробное описание, как дюжие ребятушки парили Патап Максимовича двумя парами веников, а он таял в восторге да покрикивал: «Поддавай, поддавай еще!.. Прибавь парку, миленькие!.. У, жарко!.. Поддавай!..»

И дюжие парни, не жалея Патапа Максимовича, изо всей силы хлестали его жаркими, как огонь, вениками. Затем Патап Максимович прыгнул с полка, вылетел из бани и бросился в сугроб. «Снег обжег раскаленное тело, и с громким гоготанием начал Чапурин валяться по сугробу. Минуты через две вбежал назад и прямо на полок:

— Хлыщи жарче, ребятушки!.. Поддавай, поддавай, миленькие!.. — кричал он во всю мочь.

…Три раза валялся в сугробе Патап Максимыч. Дюжину веников охлыстали о него… Целый жбан холодного квасу выпил он, запивая банный жар. Насилу-то отпарился.

И когда лег в предбаннике на разостланные кошмы, совсем умилился душой…»

В. А. Гиляровский, знаменитый «дядя Гиляй», в книге «Москва и москвичи» писал: «Москва без бань — не Москва!». В роскошных Сандуновских банях, отмечает Гиляровский, перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и Английском клубе. Ведя рассказ о банях, писатель приводит слова старого актера Ивана Алексеевича Григоровского: «И Пушкина видел… любил жарко париться!»

Нынче знаменитым Сандуновским баням, куда с большим удовольствием ходят не только москвичи, но и гости столицы, в том числе из зарубежных стран, уже более 167 лет! Еще до сооружения этих фешенебельных бань поблизости, в Кузнецком ряду (так тогда назывался нынешний Кузнецкий мост) у реки Неглинной, издавна были бани. Бревенчатые, славящиеся отменным паром. Воду для мытья доставляли при помощи «журавля» прямо из реки. Разбушевавшийся в 1737 году московский пожар оставил от этих бань, как и от многих других строений, только обгоревшие трубы. И вот на пепле сгоревших бань известные актеры Петровского театра супруги Сандуновы, получив наследство, построили в 1806 году каменные бани. С большим художественным вкусом, комфортом. Не менее популярные сейчас, особенно среди спортсменов, Центральные бани были построены значительно позже — в 1891 году.