В последнее время среди ученых — историков и медиков ведутся оживленные споры вокруг весьма любопытного лечебника. Судьба этого средневекового медицине трактата до конца еще не изучена. Существует несколько версий о том, кто был автором весьма поучительного сочинения. Мы не будем вдаваться в споры историков и расскажем лишь одну из версий о происхождении старинной медицинской книги.
В конце XIX века в библиотеке Лоренцо Медичи во Флоренции был найден интереснейший лечебник под названием «Мази» («Алима»). Кое-кто предполагает, что его написала в XII веке Евпраксия — внучка киевского князя Владимира Мономаха. Еще в детские годы Евпраксия проявила большой интерес к народной медицине, собирала лечебные травы и лечила больных, за что ее в народе прозвали Добродеей. Судьба Евпраксии сложилась так, что она была выдана замуж за византийского царевича Алексея Комнина и здесь, в Царьграде, получила новое имя — Зоя. Царевна по-прежнему увлекалась медициной, изучала труды Гиппократа и Галена, написала свой замечательный учебник, который высоко оценили современные ей медики. В «Мази» много интересного о лечении «внутренних и внешних болезней». Любопытно, что раны предлагалось лечить «закваской», в которую, как установлено нынешней медициной, входили витамины. Зоя-Евпраксия пишет о том, «как зубы белыми сделать». Много страниц посвящено гигиене, где доказывается польза бани, которая «очень предохраняет здоровье и укрепляет тело».
…Передо мною любопытнейший исторический документ: «Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию». Его автор Адам Олеарий (Эльшлегер), немецкий ученый и путешественник, в 1633 году посетил Москву. Затем в 1635–1639 годах совершил путешествие через Россию в Персию. Олеарий писал, что русские считали Лжедмитрия за чужестранца, потому что он не любил бань, которые в России так распространены, что нет ни одного города, ни одной деревни, в которых бы не было парных бань, общественных или частных.
Побывав в одной из бань Астрахани, Олеарий отмечает: «Русские могут выносить чрезвычайный жар, и в бане, ложась на полках, велят себя бить и тереть свое тело разгоряченными березовыми вениками, чего я никак не мог выносить; затем, когда от такого жару они сделаются все красные… они выбегают все голые и обливаются холодной водой; зимой же, выскочив из бани, они валяются на снегу, трут им тело, будто мылом, и потом, остывши таким образом, снова входят в жаркую баню. Так как бани их обыкновенно устраиваются при реках или ручьях, то моющиеся в них из жару прямо бросаются в холодную воду».
И далее вывод: «та перемена противоположных деятелей благоприятствует их здоровью».
А вот дневник камер-юнкера Берхольца, находившегося при дворе Петра I. Читаю такую запись: «Здесь при каждом доме есть баня, потому что бо́льшая часть русских прибегает к ней по крайней мере раз, если не два раза в неделю… Нашел, что она мне очень полезна, и положил себе вперед почаще прибегать к ней».
Далее Берхольц рассказывает, что русские люди «умеют дать воде, которую льют на раскаленные печные кирпичи, ту степень теплоты или холода, какую вы сами желаете…» Особенно нравилось Берхольцу парение березовыми вениками, «что необыкновенно приятно, потому что открывает поры и усиливает испарину». «В заключение всего, — пишет камер-юнкер, — окачивают вас, по желанию, теплою или холодною водой и оттирают чистыми полотенцами. По окончании всех этих операций чувствуешь себя как бы вновь рожденным. …Русские бросаются совершенно нагие (даже в начале зимы, когда вода еще не замерзла) из самых жарких бань в самую холодную воду и чувствуют себя очень хорошо, потому что с детства привыкли к этому».
Любопытен рассказ, записанный со слов современника Петра I: «В 1718 году, в бытность Петра Великого в Париже приказал он сделать в одном доме для гренадер баню на берегу Сены, в коей они после жару купались. Такое необыкновенное для парижан, по мнению их, смерть приключающее действие произвело многолюдное сборище зрителей. Они с удивлением смотрели, как солдаты, выбегая разгоряченные банным паром, кидались в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находящийся в прислугах императора, видя сам сие купание, Петру Великому докладывал (не зная, что то делается по приказу государя), чтобы он солдатам запретил купаться, ибо-де все перемрут. Петр, рассмеявшись, отвечал: “Не опасайтесь, господин Вертон. Солдаты от парижского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя русской баней. У нас бывает сие и зимой: привычка — вторая натура”.»
