Судя по выражению лица, Гаррисон сомневался на этот счет. Или на счет действий отца.
– Что-то не так?
– Мой отец никогда особенно не жаловал женщин. О нет, любил их. Очень. Даже чересчур. Однако нанимал только на канцелярские должности, не допуская до руководящих постов. Он полагал, что женщины способны лишь быть очаровательными и быстро печатать.
– Вот как! Это не тот Гарри, которого знала я. Он выслушал и стерпел немало гадкого от вышестоящих тренеров за свое желание сделать Роксану питчером, но не отступил. Кроме того, я никогда не видела, чтобы он разговаривал с женщиной как-то иначе, чем с мужчиной.
– Грейси? – откуда-то из-за трибун окликнул ее женский голос. – Грейси Самнер, это ты?
Сара Денхэм, мать кэтчера «Рокетс», стояла чуть ниже их.
– Привет, Сара!
– Я подумала, должно быть, это ты. Просто так странно видеть тебя без Гарри. Что ты делаешь в городе?
Услышав о Гарри, Гаррисон с готовностью обернулся, явно заинтересованный. Встретить хоть кого-то, знакомого с отцом в этом мире, интересно. Грейси представила их друг другу.
– Я соболезную вашей потере. Ваш отец был одним из добрейших людей. Он так замечательно работал и общался с этими ребятами.
Гаррисон был явно удивлен подобным высказыванием, несмотря на то что Грейси говорила ему об этом.
– А эти его шуточки, анекдоты! Дети с ним не уставали смеяться.
– Мой отец рассказывал анекдоты? – Гаррисон не скрывал потрясения.
– О господи, конечно! – обрадовалась Сара. – Вот, например, как определить, кот у вас на руках или кошка?
Гаррисон улыбнулся:
– Не знаю.
– Отпустите. Если побежал, значит, кот, если побежала, значит, кошка.
Гаррисон издал нечто, похожее на стон.
– Ужасный анекдот.
– Знаю, – смеясь, согласилась Сара. – Все они были такими. Но дети их обожали. – Она повернулась к Грейси: – Где ты теперь живешь?
Грейси почувствовала, как по спине пробежала холодная дрожь. Ее прошлое в Цинциннати не стоило того, чтобы его воскрешать, особенно в присутствии Гаррисона.
– В Сиэтле. – Она надеялась, что Сара на этом остановится.
– Так далеко? То есть я, конечно, знала, что у вас с Девоном дела не очень, но никак не думала, что ты убежала почти на другой конец страны.
– Это все в прошлом. – Грейси поторопилась сменить тему. – Ты не знаешь, Труди принесла сегодня кексы «красный бархат»?
– Да, конечно, но они быстро расходятся.
Отличный повод сбежать.
– Хотите кексик? – незамедлительно спросила она Гаррисона. – Я угощаю. Буду через минуту.
Не успел он ответить, как она уже пробиралась через трибуны к киоску с закусками, не оглядываясь так же, как решила не оглядываться в прошлое, если Девон Браун когда-нибудь снова возникнет в ее жизни.
Грейси не была в камере хранения два года. И теперь, собравшись с духом, была готова к тому, что все покрылось плесенью. И пылью. И ржавчиной. К счастью, они с Гаррисоном были одеты соответственно. Каждый вооружился канцелярским ножом, прихватив несколько коробок на случай, если Гаррисон захочет увезти что-то из вещей.
Она нарочно оставила хранилище на последний день путешествия, ведь там находилось все, что осталось от души и сердца Гарри Сагаловски. Накануне после игры они посетили приют и больницу, где он служил волонтером, и очень многие помнили их с Грейси. Потом они поужинали в их любимой закусочной-барбекю, владелец и шеф-повар которой поделился историями о том, как они с Гарри вели извечный дружеский спор, чей соус лучше. Шеф признался Гаррисону и Грейси, что все-таки было что-то в соусе чили, который готовил Гарри, а ему так и не удалось повторить, хотя он был почти уверен, что этот секрет как-то связан с тмином.
День завершился в его гостиничном номере, где отдыхали и, заранее взяв напрокат диск, смотрели «Африканскую королеву», любимый фильм Гарри. Это тоже весьма удивило Гаррисона, поскольку фильм в некотором роде посвящен войне, при этом, впрочем, не лишен романтики. А ведь отец считал, что романтические отношения глупы и бесполезны.
Грейси было интересно, как к этому относился Гаррисон. По большей части он казался ничуть не более романтичным, чем отец, согласно его словам. Правда, за последние пару дней и в Нью-Йорке случались моменты, когда она чувствовала, что он смотрит на нее как-то особенно, или говорит нечто такое, или все вокруг вдруг точно замирает и кажется, пожалуй, романтичным. Или нет? Было между ними последние два дня нечто общее, объединяющее, витавшее. Предчувствие романтики.
