– А как же выходные, уик-энды? Или отпуск? Или просто немного совместного отдыха дома?
– Он никогда не отдыхал. Большую часть выходных проводил на работе. Выходные и каникулы я оставался с мамой.
– Все, что вы рассказываете о Гарри, настолько не похоже на него. Что же такое произошло с ним, так долго и непреодолимо одержимым работой и деньгами. С чего вдруг он решил от всего отказаться?
Черт возьми, Гаррисону ничуть не меньше хотелось верить в то, что все сказанное Грейс о его отце, правда. Это так на него не похоже. Ни рассказ о маленьком больном брате, ни о том, что бросил школу, и уж совсем далеки от правды истории о том, как он тренировал юношескую лигу и кормил бездомных. Итак, была ли она притворщицей и мошенницей? Или, быть может, стала жертвой прихотей отца, как и все остальные?
– Если то, что вы рассказали о детстве моего отца, правда…
– Значит, вы думаете, что я лгу?
– Я просто не знаю, чему верить.
Он все еще не был убежден в ее честности и бескорыстии. То, что она вернула дом матери и манхэттенский пентхаус, лишь капля в бескрайнем океане, в сравнении с необъятностью всех богатств отца. Даже без домов у нее по-прежнему останутся миллиарды долларов, которые она пока не передала на благие цели, как обещала.
– И все же, если то, что вы сказали о нем, правда, становится ясно, почему он был так одержим деньгами. Любой, кто вырос в бедности, естественно, мечтает о богатстве.
– И почему же это естественно?
– Что вы имеете в виду?
– Почему считаете, что желание быть богатым естественно?
– А разве вы так не считаете?
– Нет. То есть я понимаю мотивацию Гарри, но не думаю, что это естественно для всех. Множество людей довольствуются тем, что имеют, хотя совсем не богаты. Есть понятие «доста точно».
– Я не разделяю вашего мнения.
Она откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула с явным разочарованием.
– Знаю.
Официант расставил на столе все так, чтобы это соответствовало его представлениям об эстетике и правилах фэн-шуй.
Момент с Грейс был упущен, она уже восхищалась сэндвичем. Гаррисон оставил ее реплику без внимания. По крайней мере, пока.
– Куда еще Вивиан хотела, чтобы вы меня сводили?
– На одно из предприятий отца и в частную среднюю школу, в совете директоров которой он состоял. Кроме того, его давний коллега устраивает сегодня вечером коктейльную вечеринку. Я хотел ее пропустить, но мама идет на нее и настаивает, чтобы и мы с вами тоже пошли.
– Коктейльная вечеринка? – Грейс запаниковала, что на мгновение довольно четко отразилось на ее лице.
– Какая-то проблема?
– Вроде того. Я не привезла ничего из одежды, что подошло бы для коктейльной вечеринки.
– Пятая авеню вам в помощь. Она прямо за углом.
– Но на Пятой авеню все так…
Она не договорила. Гаррисон подсказал, точно подталкивая ее:
– Все так…
Она взглянула налево, направо, чтобы убедиться, что посетители достаточно увлечены беседой, склонилась над столиком и едва слышно призналась:
– Я не могу позволить себе покупки на Пятой авеню.
Гаррисон наклонился навстречу, понизил голос, подражая ей:
– У вас есть четырнадцать миллиардов долларов.
– Я же говорила, они не мои.
Неужели она всерьез будет настаивать на том, что не может позволить себе купить платье? Он, уже громче обычного, напомнил:
– Отец сказал, чтобы какую-то часть денег вы оставили себе.
– Я отказываюсь покупать платье по цене Пятой авеню, когда могу купить практически на сто процентов дешевле в каком-нибудь магазине секонд-хенд.
– Я не собираюсь снова мотаться по всему Бруклину ради пары магазинов.
Пауза, последовавшая за его словами, была настолько весома и красноречива, что казалось, за ней последует нечто грандиозное. Грейс окончательно позабыла об обеде и, судя по всему, была готова вонзить в него нож для масла.
– Откуда вы знаете, что вчера я была в Брук лине?
Проклятье. Полный провал. Он панически изобретал правдоподобное объяснение, но быстро понял, что это не имеет смысла.
– Я вас преследовал.
– Почему?
Ему казалось, что Грейс принадлежит к типу женщин, способных почуять ложь за милю, а потому решил быть честным.
– Хотел сам увидеть, станете ли вы разбрасываться деньгами отца, растрачивая без счета, скажем, на Пятой авеню.
