Шаутбенахт - страница 32
Но все переменилось. Молча мы вышли с ней на столбовую дорогу духа — она впереди, а заинтересованный раб исподтишка подталкивал.
Она вписала новую страницу в книгу своей жизни, а старую вырвала. И новую частенько читала мне перед сном — реферат этой самой книги: «Соотнесение принципов высшей духовности с половыми проблемами». Только не нужно думать, будто высшим принципом, хотя и не высказанным, был «принцип зеленого винограда». Не моя вина, если тут можно наскрести еще немножко и мне в утешение. Слушайте, внемлите, жена говорит:
— Ангелоченька мой, мое золотое и серебряное колечко, только благодаря тебе (благодаря мне!), о восторженный мой мальчик, я поняла, какой дурой была до сих пор. В чем я усматривала достоинство, там — изъян. То, что мужское хозяйство выставлено на двор (ничего, да?) и живет честней всех, никогда не скрывая своих чувств, это только свидетельствует в пользу хозяина. Сразу получается, что его естество нравственней хозяйкиного. Любая психиня почитает свой мясной хвост, отходящий от головы, средоточием земной красоты, упоенно разглядывает его (себя) перед зеркалом и попадает впросак…
— Маркиз де Просак? — Тут вступаю в бой я, подобные бои с человечеством ведутся нами как по писаному. — Маркиз де Просак, Анри де… Ха-ха! Предлагаю так называть любого, кто, ублажая душенек, уже пускает пузырьки. Буль-буль, мой рыцарь… Восхищаться красотою высокоразвитого хвоста — это как говорить: людоедство, оно хоть и смертный грех, но надо признать, готовят они, черти полосатые, отменно.
— О, мое двойное колечко, только рудиментарный хвостик — да, мой дивный праздник? — с парой декоративных сосков без блюдец, со впалыми щечками бедер, он наш идеал, да, рыбонька моя восторженная? За заслуги перед нравственностью выдворенный наружу, ваш спорангий производится в самостоятельного человечка. Словно сиамский близнец, не удавшийся ростом…
………………………………
(Это маленький братик вдруг проснулся, и пришлось его скоренько уложить: «Маленький, холосенький, пись-пись-пись…»)
— Видишь? Никаких тебе хлопот. Женщине еще только предстоит пройти через это, фурункул еще покуда сидит глубоко в ней, но, погоди, и у ней он выйдет наружу и начнет подсыхать. Превратится в корочку…
— Постой, милый, так я еще стану как мальчик?
— Ну, не знаю, успеешь ли ты стать как наш брат, но это необратимый процесс, а ты на верном пути.
— Я во всем следую твоему примеру. Недавно мне приснилось: гусеница — бабочкой стать не желает, а летать порывается. И что ты думаешь? Накачалась гелием. Маркиз де Просак, воздыхатель по гусеничной мякоти, жертвует ей свои последние буль-буль. Не беда, что собственные мушиные крылышки отпадут.
— Пудрим грязь.
— Одеколоним пот. — Ее торжествующий взгляд настиг мой, тускло-тухлый: заработала очки на подмене сухой материи влажной. — Нет! — воскликнула она решительно, словно опровергая кого-то, потому что небольшая заминка все же вышла. — Нет! Честное слово, я не устану благословлять судьбу за то, что она помогла мне выйти за тебя. (Лесть на длинных ногах.) Сегодня ночью непременно увижу сон. Я иду по улице с огромным флагом в руках, народ смотрит и тихонько меж собой переговаривается: «Из тех самых жен», а на флаге моем надпись: «Муж научит».
Не в моих правилах получать сверх положенного и не отрабатывать.
— И знаешь, — поспешил я (но не насмешил, все было очень серьезно), — если хочешь, я тебе открою одну тайну. Самая грандиозная попытка облагородить низ, ниже которого не бывает, — каплю, чистейшую, рожденную на самом пике сознания, на высоте такой… — Я открыл широко глаза и рот и пояснил: — Вот, не хватает ни слов, ни воздуха: Арарат… заставить катиться прямо в пах. Потому что освятить пах может только она, и уж эту святыню язычники не пощадят. Да, ты угадала. Это — любовь. Святое чувство всецело закрепляется за скользким началом жизни. Хотя и ребенку ясно: любовь и
