— Н-ну, в такой степени меня способны пленить иные вещи, — ответил Сид. — Однако я полагаю, что смогу понять вас.
— Я предложила Робину отправиться на ту сторону озера, где мы с ним бывали не раз, — продолжила Фэй. — Там есть небольшой волнолом, с которого он любил прыгать. Та часть пляжа принадлежит нашим друзьям, и они позволяли приходить туда, когда нам заблагорассудится. Я села в траву в тени деревьев и смотрела, как Робин скачет с волнолома в воду, как он плавает. Он кричал мне: «Смотри, мамочка?», вытворял невероятные номера, чтобы развеселить меня. Потом он заметил рыбок у самого берега, по колено в воде, и все пытался поймать их ладонями. В этот момент меня и сморил сон. Проспала я примерно час. А когда проснулась, Робин исчез? — Она затрясла головой: — Робина не стало? Кораблик, который он пускал по воде, прибило к берегу, но Робина нигде не было. Я звала его, кричала до изнеможения. Но если Робин звал меня, если он кричал, я бы услышала, мистер Коэн, я ведь не была пьяна? Я просто задремала. Это и с его отцом могло случиться, и… с вами, в конце концов, с кем угодно. К тому же день был такой теплый, сырой, так и тянуло в сон… — Она замолчала. Две крупные слезы тихо скатились по ее бледным щекам.
Сид ждал.
— Я услышала бы, если бы он звал на помощь, — повторила она, пытаясь совладать с дрожью в голосе. — Ведь стоило ему ночью только кашлянуть, как я вскакивала. Мать чувствует, если с ее ребенком что-то неладно…
— Что вы сделали в первую очередь, когда обнаружили его исчезновение? — спросил Сид, прерывая грозившую затянуться паузу.
— Мне даже в голову не пришло, что Робин мог утонуть, — ответила Фэй. — Я подумала, что он бродит по рощице вдоль берега, и пошла искать его. Рощица там небольшая, он просто не мог заблудиться. В конце концов меня охватил страх, панический страх.
Я побежала в дом к нашим приятелям и принялась взывать о помощи. Все были уверены, что он утонул. Все. Когда появился Уильям, я прочла в его глазах страшное обвинение. Потом появились аквалангисты. Они ничего не обнаружили, но сказали, что тело должно всплыть через несколько дней. Но они солгали. — Взгляд женщины снова остановился на пустой бутылке. — Прошу вас, мистер Коэн, привезите мне выпить?
— Нет, я уже сказал.
Она сжала губы:
— Слишком много вокруг таких вот добропорядочных, вроде вас. Неужели вы совсем ничего не можете понять? Не хотите понять нас, людей, которые утратили смысл существования, нас, ходячих покойников? Тогда кончайте выражать участие и проваливайте!
— До свидания, Фэй, — произнес Сид и направился к дверям.
И в это мгновение появились трое мужчин. Один, со звездой шерифа на груди, был крепкий, рослый, вроде Сида. Лицо у него было грубое, изборожденное морщинами, взгляд холодный. Ладонь правой руки лежала на рукоятке револьвера. Второй был кудрявый, элегантный человек, несколько пресыщенного вида, напоминающий актера средней руки. На нем был дорогой костюм и распахнутое отменное пальто, на губах блуждала злорадная улыбка. Лицо третьего, стройного блондина, исказила гримаса бешенства.
— Сид Коэн? — спросил кудрявый, не прекращая нехорошо улыбаться.
— Я.
— Позвольте представиться: Хью Нельсон, окружной прокурор. Это, — он указал на блондина, — Уильям Стерлинг, а это шериф Мак-Клой.
Сид уставился своими голубыми глазами на Уильяма Стерлинга, стараясь ничем не выдать изумления. Прошедшей ночью в чужом душе его застал совсем другой человек, а вовсе, оказывается, не муж Фэй.
— Мне следовало бы просто пристрелить вас, — произнес Уильям Стерлинг дрожащим голосом.
Окаменев, словно статуя, Фэй сидела в уголке дивана. Глаза ее остановились на прокуроре, на мужа она не обращала ни малейшего внимания.
— Мне стало известно, что прошлой ночью во время грозы вы обнаружили миссис Стерлинг на шоссе, — сказал Нельсон.
— …И привезли ее в дом, где оставались с нею всю ночь, — дополнил Стерлинг.
Настал миг объяснения, но Сид вдруг понял, что у него нет на то ни малейшего желания. Вся эта сцена ничуть не взволновала его. Напротив, он почувствовал, как в нем нарастает злость. Уильям Стерлинг даже не повернулся к жене, даже не глянул в ее сторону. Никто из этой троицы не удостоил ее вниманием.
