На столе, за которым восседал Вуди, стояло несколько телефонов, один из которых, белого цвета, стоял прямо перед ним. В комнате было еще двое парней в возрасте около тридцати лет. Несмотря на их деловой и преуспевающий вид, каждый из них имел дело с полицией еще в подростковом возрасте. Единственно, чего не мог купить Вуди, так это респектабельную внешность. Он очень старался ее создать, но ни трехсотдолларовый костюм, ни восьмидесятидолларовые ботинки не могли даже в минимальной степени помочь ему в этом. Он по-прежнему выглядел так, как будто только что выбрался из дока, где толкал тележки, груженные стальным ломом. Паутина густых волос покрывала его брови и пальцы рук, и казалось, что он постоянно нуждается в услугах парикмахера. На его губах застыла постоянная усмешка, которая создавала странное впечатление вековой окаменелости.
Я поздоровался первым.
— Привет, Вуди.
Он бросил лишь небрежный взгляд в мою сторону.
— Какого черта тебе здесь надо?
— Прикажи своим ребятам выйти.
Его приближенные посмотрели на меня весьма удивленно. Когда же я стал доставать пачку сигарет, и они увидели в плечевой кобуре мой 45-й, их удивление пропало. Вуди Баллингер произнес единственно подходящее для данной ситуации:
— Подождите моих указаний в баре.
Они послушно поднялись, не глядя в мою сторону, прошли мимо меня и заняли место в баре, повернувшись к нам спиной.
Я уселся напротив Вуди и попросил официанта принести мне пива.
— Ты заблудился, Хаммер?
— Только не в этом городе. Я живу здесь, или ты забыл об этом? — Я нагло ухмыльнулся, а когда он нахмурился, я понял, что теперь он все помнит.
— Выкладывай свои карты. Чего хочешь?
— Совсем недавно ты потерял свой бумажник...
Его пальцы, барабанившие по столу, вдруг застыли. Подошел официант с пивом. Пользуясь небольшой паузой, я сделал пару глотков.
— Что в этом нового? Полиция нашла его.
— Это я нашел его, — произнес я достаточно четко. — И твой бумажник был далеко не единственным в этой куче.
— Тогда все в порядке, значит, я получаю свои права назад. Думаю, что никаких денег там уже нет. Тот бездельник, который подобрал его, конечно, их вытащил? Где ты его нашел?
— Это не имеет “значения. Тот человек, у которого он находился, уже умер. Кто-то зарезал его без видимых причин. Все его деньги лежали в банке.
— Черт побери, я бы с удовольствием сам разделался с этим мерзавцем. Он посмел ограбить меня, грязный подонок! Может быть, это лучший для него выход. — Вуди остановился, его глаза прищурились. — А почему ты рассказываешь мне об этом?
— Потому что, возможно, ты знаешь, кто может так работать в этом районе. Если не знаешь, то, может быть, сможешь узнать.
— Для чего? Если этот парень мертв...
— Мне не хочется думать, что тот, кого убили, действительно занимался подобными делами. Поэтому оглянись кругом. Ты ведь знаешь, кого надо расспросить.
— Иди и расспрашивай их сам!
— Нет, Вуди, тебе придется это сделать самому. У меня просто нет на это времени. — Я допил пиво, бросил на стол доллар и поднялся. Проходя мимо бара, я тряхнул одного из «бизнесменов» за плечо и сказал: — Теперь вы можете вернуться.
Они взглянули на меня, быстро разделались со своей выпивкой и молча пошли к своему шефу. Баллингер очень тщательно подбирал своих людей.
* * *
Еще не так давно Ист-Сайд, граничащий с Лексингтон-авеню, представлял собой своеобразный район, где, казалось, жизнь протекала по своему собственному, иногда неуловимому, давно заведенному порядку. Его своеобразие прежде всего поддерживалось длинными рядами старых особняков, которые теперь, к сожалению, стали ветшать, разрушаться, и окружающая цивилизация стала проникать и сюда, стараясь вытеснить всех этих свидетелей уходящей эпохи.
Да, конечно, они еще стояли здесь, прижимаясь друг к другу, в ожидании того момента, когда чугунный шар превратит их в груду пыли и битого кирпича. Часть домов была заново отремонтирована, в них были установлены лифты и новое освещение. Поэтому во многих из них располагались отели и пансионы, достаточно дорогие по теперешним временам. Они словно не хотели уступать цивилизации своего пространства.
