Ирвин стоял на границе. Перед ним был лес, насквозь пронизанный тонкими стрелами солнечных лучей. Огромные, в пару обхватов сосны и совсем юные деревца замерли в безветренном воздухе.
– Ну что, Пилат, пойдем? – юноша поправил висящий на плече мешок.
Переступая через границу, Ирвина охватило странное чувство: одновременно ему было страшно, как перед прыжком в бездну и вместе с тем, он испытал какое-то щемящее удовольствие оттого, что сердце сжимается и бьется чаще. Земля, покрытая толстым слоем рыжей хвои и высохшими коричневыми листьями, тепло пружинила под ногами. Пилату же было все абсолютно безразлично, он весело трусил рядом с хозяином, с любопытством глядя по сторонам. Но к полудню, когда солнце подошло к зениту, его любопытство угасло. Так много без отдыха и перерыва он не ходил за всю свою жизнь. Изредка Пилат пытался возмущаться, но хозяин упорно шел вперед, не обращая внимания на протесты пса. В конце концов, Ирвин выдохся сам.
– Ну что, устроим привал?
Пес замертво рухнул на подстилку из хвои. Ирвин присел рядом, прислонился к шершавому стволу ели, стянул башмаки с гудящих от усталости ног и облегченно вздохнул. Немного погодя юноша достал из сумки бумагу и карандаш.
– Так, на чем я остановился?
Пес по-прежнему не подавал признаков жизни.
– Я остановился на том, что меня терзали сомнения относительно правильности пути. Значит так… «У меня не было другого выхода, и я должен был идти именно здесь. Дождь усиливался, и я решил переждать его где-нибудь. Мне не встретилось никакого подходящего места кроме старого полуразрушенного склепа. Внутри было темно, сыро и опасно…» Ну, как, Пилат, нравится?
Пес просунул морду под листы, в его шоколадных глазах читалось: «Хозяин, что такое, а? Пойдем домой, в самом деле!»
– Нет, Пилат, – юноша погладил собаку по вечно лохматой голове. – Домой мы не пойдем, мы должны отыскать Шандолу, если хочешь, можешь вернуться пока еще не поздно.
Пес положил голову к нему на колени, и скорбно вздохнул.
– Знаю, знаю, ты меня не бросишь, поэтому не вздыхай. Наверное, сегодня придется заночевать в лесу, ему конца и края не видно. Интересно, здесь водятся призраки? Вот было бы здорово увидеть хотя бы одного, было бы о чем написать.
Они пошли дальше. В лесу было прохладно – густые кроны деревьев едва пропускали солнце. Золотые лучи казались Ирвину то тонкой паутиной, то золотистыми стрелами, что казалось юноше необыкновенно красивым, Пилату же было решительно все равно, его волновали лишь острые колючки, впивавшиеся в лапы.
Без отдыха они шли до самого вечера. Когда стемнело, Ирвин стал подыскивать место для ночлега. Что-то более-менее подходящие найти было трудно – вокруг виднелись лишь гладкие сосны, да толстый хвойный ковер.
– Что ж, Пилат, будем спать прямо на земле, хорошо, что сейчас тепло.
Они расположились у большой развесистой сосны, поужинали хлебом, сыром и улеглись спать. Ирвин положил себе под голову мешок, Пилат развалился рядом и сразу же захрапел. Делал он это так громко, что даже несмотря на сильную усталость, Ирвину не сразу удалось заснуть.
Ирвин проснулся оттого, что кто-то пинает его в бок. Открыв глаза, он увидел, что крепко спящий Пилат молотит лапами, видимо от кого-то удирая во сне. Ирвин поднялся, протер глаза, вытащил из волос хвоинки. Утро было тихим и свежим, оно только-только сворачивалось прозрачными росами на зеленых листьях редких низкорослых кустарников.
– Давай, просыпайся, Пилат, хватит дрыхнуть.
Пес приоткрыл один глаз, перевернулся на другой бок и захрапел еще громче.
– Ну, как знаешь, можешь спать, а я пока позавтракаю.
Ирвин принялся развязывать мешок, а Пилат мгновенно принял вертикальное положение. Юноша отломил два куска хлеба, немного сыра, вытащил печеные овощи и разделил это между собой и собакой. На удивленной морде пса ясно читалось: «Как и это все?!!»
– Нужно экономить, неизвестно когда и где мы сможем пополнить запасы. Воды у нас тоже мало, так что, когда будешь пить, постарайся не расплескивать ее по всей округе, как ты обычно делаешь.
Пес оскорбленно хрустел овощами. Позавтракав, они отправились дальше.
