Все промолчали.
— Ну, что же, — заключил Командир, — кажется, все пришли к единому мнению.
— И все же... — вновь заговорил Физик. — Неужели мы так и улетим?
— Такова необходимость, — сурово произнес Командир. — Даю три часа на дополнительные исследования этой планеты. Затем — старт.
В кают-компанию вошел дежурный офицер.
— Командир! Чрезвычайное происшествие! Исчез прогулочный катер.
— Что значит — исчез? — Командир исподлобья взглянул на офицера. — Катер не мог исчезнуть сам собой.
— Так точно. Судя по всему, на нем улетел ваш внук. Его нигде нет на корабле.
— Чак? — переспросил Командир. Лицо его помрачнело. — Я говорил, нельзя брать в такую экспедицию ребенка, — пробормотал он.
— А вы давно его видели? — спросил у Командира Физик.
— Совсем недавно. Он, как обычно, приставал ко мне с просьбой поиграть с ним. Но я сказал ему, что сегодня не до игр.
— Он и меня просил, — сказал Физик.
— И меня, — сказал Биолог.
— И меня, — сказал Философ.
— Он, конечно, улетел на эту планету, — сказал Биолог. — Командир, надо немедленно принять меры! Он может натворить непоправимое.
— Да, да, — рассеянно отозвался Командир. — Вот что, Ру, — обратился он к дежурному офицеру. — Придется поручить это вам. Берите второй катер и срочно отправляйтесь вдогонку. Но действуйте с величайшей осторожностью. И помните — никаких контактов с аборигенами!
— Слушаюсь! — четко ответил дежурный офицер и стремительно покинул кают-компанию...
— Нет, не то!.. — Тим Вуд с раздражением скомкал лист бумаги, на котором только что писал, и отшвырнул его в сторону.
— Не то, не то, — несколько раз повторил он, стремительно вышагивая из угла в угол. — Сухо, скучно, никакой изюминки. Не статья, а похоронный марш....
В этот день после обеда Вуд, не заглянув на квартиру, приехал в свой маленький загородный домик. Он поступал так всякий раз, когда возникала необходимость срочно написать очередную статью. Тишина и одиночество как нельзя лучше располагали к работе. За долгие годы у Вуда выработался своеобразный рефлекс: как только машина пересекала городскую черту и шоссе, ведущее к его «загородной резиденции», как он в шутку называл свой скромный домик, углублялось в лес, он сразу освобождался от бесчисленных каждодневных забот, от постоянного напряжения, нагнетаемого суетой большого города, сознание прояснялось и мысли, которые там, в тесном редакционном кабинете, он вынужден был силой выжимать из себя, теперь рождались сами собой, свободно и непринужденно... Нередко, выходя из машины, Тим уже «держал в голове» готовую статью. Оставалось только сесть за машинку и отстучать придуманное.
Но сегодня ни живописная лесная дорога, весело освещенная солнцем, ни загородная тишина, ни уединение не помогали. Идей не было...
— Я знал, что рано или поздно это произойдет, — мрачно произнес Вуд, продолжая расхаживать по комнате. Он вообще любил, работая, рассуждать вслух — это помогало думать. — Читатель требует сенсаций. А разве современного человека чем-нибудь удивишь? И тем не менее, все жаждут необычайного! Они не желают просто так читать о научных открытиях — пусть даже самых выдающихся. Им обязательно подавай что-нибудь из ряда вон выходящее... Впрочем, Вуд в глубине души отлично понимал, что сенсаций требуют даже не столько читатели, сколько редактор. Он давно уже привык писать прежде всего для редактора и смирился с этим.
— Но я не могу изобретать сенсации без конца, черт побери! Ведь они должны быть не только сногсшибательными, но и правдоподобными. Все... Я исчерпался!... Конец...
Вуд прекратил свои метания и плюхнулся в кресло. Взгляд его потух, стал безразличным и отсутствующим.
Неизвестно, сколько времени пребывал бы он в таком состоянии, если бы его внимание не привлекло странное явление. Прямо перед ним в широком простенке между двумя окнами висели три пейзажа в деревянных рамках, подаренные Вуду знакомым художником. Они были подвешены на шелковых шнурках, привязанных к тонкой металлической трубке, укрепленной под самым потолком. Вуду показалось, что все три картины стали медленно ползти вверх по стене, как если бы кто-то начал вращать трубку, наматывая на нее шнурки.
