— Где моя сумка, девки?! — воскликнула вновь прибывшая, сверкая огромными карими, чуть ли не черными глазами и кривя восхитительные коралловые, чувственные губы. — Я сматываюсь!
— Вот и Ингуля примчалась! — недобро улыбнулась Люба. — Что случилось, Ингочка? Опять влипла?
— Влипла, влипла, — отозвалась Инга нетерпеливо. — Так сумка моя где? Мне надо срочно линять!
— Вон, в углу твоя сумка, — кивнула Златникова. — Вечно швыряешь ее где попало.
Инга торопливо схватила сумку и устремилась к выходу.
— Может, останетесь, девушка? — неожиданно для себя преградил ей путь Таранов. — Мы тут вечеринку затеваем, посидим, выпьем, музыку послушаем... — словно процитировал он недавнюю фразу Антона.
— Я уже насиделась! Некогда мне! — недовольно бросила Инга. — Пустите, ребята, я спешу! — Она решительно отодвинула его в сторону и выскочила вон.
— Ишь, гордая... — как бы про себя произнесла Люба и добавила беззвучно и зло: — Шалава...
Последнее высказывание девушки никто не услышал.
— По-моему, вы недолюбливаете свою подругу. За что? — спросил Сашка.
— А, это наши дела... Есть за что! — отрезала Златникова. — Если б мы с первого класса не учились вместе...
И вдруг, перебивая Любу, из коридора донеслись визгливые девичьи крики, перемежающиеся мужской гортанной нерусской бранью, смешанной с сугубо русским отборным матом.
Сашка сам не помнил, как оказался за дверью. Будто некая таинственная сила вынесла его. Женский голос он узнал. Это был голос Инги, и Таранов рванулся к ней на помощь.
Ингу, схватив обеими руками за плечи, яростно тряс какой-то кавказец. Он свирепо ругался. Девчонка верещала и пыталась огреть джигита сумкой.Однако это ей не удавалось.
Сашка мгновенно оказался рядом, схватил горца за кисти рук и, резко оторвав его от Инги, оттолкнул. Девушка быстро спряталась за спину неожиданного спасителя.
— Что случилось? — громовым командным голосом вопросил Таранов.
— Телка сперла у меня деньги! Сперла и не отработала! Отдавай деньги, сука! Проститутка! — выкрикнул джигит.
— Это правда? — полуобернулся к Инге Сашка.
— Врет он! Врет! — истерично взвизгнула Инга. — В гости я к нему зашла сдуру, а они втроем хотели меня трахнуть! Да не вышло! Вот он деньги и выдумал! Сволочь!
Джигит, видимо, принимал Таранова за официальное лицо — представителя администрации общежития или бойца комсомольского оперативного отряда. Поэтому сдерживал темперамент.
— Обыщи ее, дорогой1 — заорал он. — У нее триста рублей! Я ей дал! Пусть возвращает, раз не отработала!
— Нет у меня его денег! — опять взвизгнула Инга.
— Обыщи ее, обыщи! — настаивал кавказец.
— Ну, обыскивать я не имею права, я не милиция, — возразил Таранов. — Инга, скажи, у тебя есть триста рублей?
— Есть! Но это мои деньги! Мне мама прислала из Ялты! У меня и квитанция имеется! Вот! — Она потрясла серенькой бумажкой, неизвестно откуда вытащив ее. — Вчера только перевод получила!
Триста рублей по тем временам являлись огромной суммой. Так что дело было серьезное.
— Извини, друг! — развел руками Таранов, обращаясь к горцу.
— Ты не милиция? А кто? — агрессивно спросил тот.
— Я знакомый этой девушки, — пояснил Сашка.
— Одна шайка! — взвыл джигит.
— Да пошел ты! Свинья черножопая! — завопила Инга торжествующе.
Кавказец ринулся вперед, занося кулак.
В школе Сашка занимался боксом. Потом бросил секцию, хотя тренер пророчил ему блестящее спортивное будущее. Но Таранов считал, что постоянные удары по голове отнюдь не содействуют развитию интеллекта и предпочел любимую поэзию карьере боксера.
Однако ни навыков, ни физической формы не растратил. Дома он постоянно отжимался от пола и колотил специально купленную боксерскую грушу, небольшую, но тяжелую, повесив ее в дверном проеме одной из комнат. Еще Таранов владел парой-тройкой самых простых и безотказных приемов боевого самбо. Проще говоря, постоять за себя Сашка умел — по крайней мере, на дворовом уровне.
Он встретил джигита прямым правой. Горец качнулся назад. Таранов прыгнул к нему, врезал левой и еще раз правой. Кавказца швырнуло на стену коридора. Сашка снова подскочил, схватил противника за грудки, рванул и ловкой подсечкой сбил с ног. Тот упал грузно, тяжело, неловко и, видимо, сильно ушибся. Таранов отступил.
