Работать Люба устроилась корректором в какую-то типографию: другой работы со своим высшим филологическим образованием она не нашла. Трудиться ей приходилось на износ, она страшно уставала, но не роптала.
— Хорошо, хоты такую службу отыскала, — говорила Люба Сашке. — В наши-то времена... На панель — и то бы, наверно, не взяли, старовата. Хотя я могу выдать себя за двадцатилетнюю. Как думаешь, Александр Васильевич, сгожусь я еще в путаны?
— Дуреха ты, Любка, — вздыхал в трубку Таранов.— Что несешь... Какая панель...
— Что, не сгодилась бы? — подкалывала его девушка.— Действительно старенькая? Не потяну?
— По-моему, ни ты, ни Инга за все эти годы ничуть не изменились. Словно вас кто законсервировал. Обеим можно дать по восемнадцать лет. Впрочем, я давно тебя не видел. Может, горе изменило тебя?
— Не изменило... — грустно отвечала Люба. — Сама не знаю почему... Даже стыдно как-то. А не виделись мы действительно давненько. Как бы это нам встретиться, а, Саша?
— Не знаю... Инга даже слышать о тебе не хочет, все не может забыть тот твой рассказ о ней.
— А ты веришь моему рассказу?
— Не знаю... Да и неважно это. Я по-прежнему ее люблю. И мне, признаться, все равно, кем она была до встречи со мной. Вот если б она мне изменила — тогда да... А так — наплевать. Проститутка, не проститутка...
— Ладно, Саш, не буду высказываться по этому поводу. Замнем для ясности. А вот увидеться хотелось бы.
— Я чего-нибудь придумаю, — пообещал Сашка.— Обязательно придумаю, не сомневайся.
Впрочем, вскоре жизнь обернулась так, что они смогли видеться достаточно часто. А произошло следующее: Инга заявила о своем желании пойти работать. И устроилась медсестрой в больницу — благо, сохранила свой давнишний диплом. Теперь она часто уходила из дома на сутки — дежурить. В такие дни Люба стала приезжать к Сашке и порой даже оставалась ночевать. Никаких интимных отношений между ними не было — просто дружба. Но Сашка знал — Люба продолжает его любить, а с годами это чувство стало зрелым, глубоким, освободилось от юношеской идеализации предмета любви и приобрело черты пожизненного бремени. Смерть Кирилла, как ни странно, только усилила любовь девушки к Таранову, ибо освободила ее от груза благодарности мужу, от долга перед ним, от нежности к нему — живому, и оставила Любу одну-одинешеньку во всем мире. Ответственную за свои эмоции и поступки только перед самой собой...
Инга, всегда озабоченная только собственной персоной, нс замечала визитов бывшей подруги. Люба, впервые побывав у Тарановых после гибели Кирилла, начала пользоваться теми же духами, что и Инга, а других следов своего пребывания в квартире Сашки, кроме запаха, она не оставляла. Соседи тоже не могли донести Инге о посещениях ее мужа чужой женщиной. С соседями Инга не общалась и даже не хотела знакомиться: раньше — из снобизма, а теперь — от стыда за нынешнюю профессию Сашки. Инга боялась, что ее станут называть дворничихой.
— Саня, а ты не думаешь, что Инга во время своих ночных дежурств изменяет тебе? — спросила как-то Люба.
— Уверен, что нет, — отозвался Таранов. — Она, едва явится со службы, сразу тащит меня в постель и доводит до полного изнеможения. Если б она грешила на стороне, то не могла бы так, ведь все же она не железная. И потом, я бы догадался. От нее пахло бы посторонним мужиком. Это не спутаешь.
— Да, ты прав... — кивнула Люба задумчиво. — Не спутаешь, пожалуй... Хотя, знаешь, измени она тебе, я была бы счастлива...
Люба впервые со времен их давнего объяснения в аудитории позволила себе столь откровенно намекнуть на свое чувство к Сашке. И у него хватило такта пропустить ее слова мимо ушей.
Однажды Инга вернулась с работы весела и возбужденная.
— Сашка, к нам такой пациент поступил! — с порога начала рассказывать она. — У него ножевое ранение бедра. Говорит — напали на улице незнакомые хулиганы. Это официальная версия. Представляешь, он снял отдельную палату и там постоянно толкутся мощные такие ребята с пистолетами! Охраняют его. Стволы ихние я видела, они хвастали. Я этого парня, раненого, буду вести постоянно. Я одна. Он сам так захотел и заплатил за это! Так что некоторое время дома я буду появляться только на ночь.
